О псевдогаллюцинациях

Образ гусара в красной фуражке, синем мундире и малиновых штанах, запущенных в сапоги, являлся у Долинина в качестве псевдогаллюцинации. Попытка произвольного вызывания этой псевдогаллюцинации дает в результате у Долинина (особенно в час псевдогаллюцинирования) относительно весьма живое (однако не псевдогаллюцинаторное) зрительное представление. Наконец, гусар мог бы быть и настоящей галлюцинацией. Во всех этих трех случаях субъективно возникший зрительный образ проецируется наружу. В случае псевдогаллюцинации гусар видится внутренне; его образ спонтанно является не перед телесными очами (что особенно чувствуется, если в полутемной комнате глаза самонаблюдателя открыты[35], но перед очами духовными, именно перед внутренне зрящим субъектом, совершенно так, как и при произвольном усилии воображения мы представляем себе, что известное лицо стоит перед нами в определенном от нас расстоянии. Но при этом образ гусара восприемлется сознанием (пассивная преапперцепция) сразу со всеми мельчайшими своими частностями, в один момент Долинин с большой отчетливостью видит не только ярко-красную фуражку, но и кокарду на ней, все черты лица и выражение последнего, черные бакенбарды и закрученные в кольца усы, все шнурки голубого мундира на груди. В этом живом и до мельчайших подробностей отчетливом чувственном образе ничто не может быть изменено произвольными усилиями воображения: Долинин принужден видеть гусара именно так, как он ему сам собой представился, никак не иначе, так что не может, например, поставить его в профиль, обратить его вниз головой или просто заставить его снять фуражку. Этот псевдогаллюцинаторный образ проецируется на известное расстояние наружу, но тем не менее он не приводится ни в какое отношение к реальным предметам, окружающим самонаблюдателя. Для псевдогаллюцинирования при открытых глазах необходимо не преапперципировать внешних предметов, а оставить точку внутреннего ясного видения для пассивного преапперципирования субъективного образа. Неясно апперципируемые внешние предметы, оставшись вне внутренней точки ясного зрения, в момент появления в последней образа гусара совсем исключаются из сознания; вместе с этим прекращается восприятие внешней или реальной пространственности, так что в результате остается лишь субъективный образ с его, так сказать, внутренней или идеальной пространственностью. Понятно, что субъективный образ, принадлежащий идеальному пространству, может вступить в соотношение с предметами, находящимися в реальном пространстве,23 только тогда, когда мы произвольными умственными усилиями постараемся искусственно установить такое соотношение; однако для этого необходимо, чтобы сам субъективный зрительный образ вполне зависел от нашего произвола и потому установка упомянутого искусственного соотношения возможна только для произвольно вызванного образа воспоминания или фантазии. Так, смотря на пустое реальное кресло, Долинин с известным умственным усилием может приспособить к этому креслу воображаемого гусара. Однако такого рода искусственная комбинация реального и идеального пространства гораздо труднее, чем свободная игра фантазии. Долинину, сидя у себя в кабинете, гораздо легче, напр., перенестись воображением в театр и представить себя сидящим в третьем ряде кресел, позади гусара. При псевдогаллюцинировании при закрытых глазах восприятие темного зрительного поля неизбежно прекращается; если самонаблюдатель будет при этом стараться не упускать из восприятия и темное поле зрения закрытых глаз, то он прекратит зрительное псевдогаллюцинирование. Таким образом, темное (объективное) поле зрения закрытых глаз, то самое поле, в котором являются последовательные образы и элементарные галлюцинации зрения, совершенно отлично от поля зрения псевдогаллюцинаторных образов. Однако и при закрытых глазах псевдогаллюцинированный гусар является перед Долининым, локализируясь на определенное (в отдельных случаях различное) расстояние от него; поэтому самонаблюдателю может показаться (хотя обыкновенно этого не кажется), что при зрительном псевдогаллюцинировании он видит не «головою», как при зрительном воспоминании или фантазировании, но как будто глазами, – и это тем легче, что при зрительном псевдогаллюцинировании совершенно не бывает того чувства напряжения, легкого давления и стягивания во лбу или внутри головы, которым обыкновенно сопровождается всякий акт произвольного зрительного воспоминания или фантазирования[36].