О псевдогаллюцинациях

1) Псевдогаллюцинаторные образы несравненно более отчетливы и живы; при этом все мельчайшие частности сложного чувственного образа (например, очертания, расчлененность, отдельные краски, – если дело идет о зрительной псевдогаллюцинации) являются в сознании одновременно, в подобном же взаимном соотношении по экстенсивности и по интенсивности, как и при непосредственном чувственном восприятии. Кроме того, субъективное явление здесь имеет характер стойкости и непрерывности, так что когда такой чувственный образ перед своим исчезновением бледнеет, то бледнеет он во всех своих частях и деталях сразу. При обыкновенных же чувственных (напр., зрительных) представлениях, хотя бы образы при этом, по очертаниям и краскам, относительно весьма отчетливы и определенны, представленный предмет никогда не является с такой пластичностью, как при непосредственном восприятии, но большей частью бывает как бы стертым или расплывающимся, то бледнеющим, то снова выступающим, некоторыми своими частями или целостностью, явственнее16. Когда дело идет не об отдельных образах, а о сложных субъективных картинах (ландшафты, внутренний вид комнат, группы людей и т. п.), то это различие видно всего резче. Таким образом, непрерывный характер явления, чувственная законченность последнего, выработка в нем всех мельчайших подробностей, все это, вместе взятое, составляет первый отличительный признак псевдогаллюцинаций.

2) Не только у больных, но и у психически здоровых людей псевдогаллюцинации отличаются от обыкновенных образов воспоминания и фантазии своей относительно малой зависимостью от сознательного мышления и воли псевдогаллюцинирующего лица. Наиживейшие псевдогаллюцинации всегда бывают совершенно спонтанными явлениями. Я имел возможность убедиться (см. дальнейшее изложение), что и в периоде псевдогаллюцинирования произвольно вызываемые в сознании чувственные воспоминания и картины фантазии большей частью и остаются таковыми, не превращаясь в псевдогаллюцинации. Явившись спонтанно, псевдогаллюцинаторные образы не могут быть ни изменены, ни изгнаны из сознания по произволу псевдогаллюцинирующего субъекта. Таким образом, фантазирование больных весьма различно от псевдогаллюцинирования; в сознании самих больных (как например, видно в вышеприведенном случае) псевдогаллюцинаторные образы обыкновенно резко различаются от простых продуктов фантазии. Спонтанность (т. е. самопроизвольность) может считаться вторым характеристичным признаком псевдогаллюцинаций.

3) Обыкновенно между отдельными псевдогаллюцинаторными образами не бывает непосредственной логической связи, так что ни внешней, ни внутренней ассоциации здесь не усматривается. Впрочем, чрезвычайно обильные и быстро одна другой сменяющиеся псевдогаллюцинации при острой идеофрении (paranoia acuta et subacuta) составляют, в известном смысле, исключение из этого правила.

4) Псевдогаллюцинирующее лицо при псевдогаллюцинировании вовсе не имеет чувства собственной внутренней деятельности; напротив, всякое нормальное представление, как абстрактное, так и живо чувственное, всякий акт мышления, воспоминания и фантазирования, как известно, бывает соединен в сознании подлежащего лица с чувством внутренней активности. Таким образом, характер рецептивности есть третий существенный признак псевдогаллюцинации и, наравне с вышеприведенными первыми двумя признаками, он одинаково принадлежит как псевдогаллюцинациям больных людей, так и псевдогаллюцинациям людей психически здоровых. Чувство собственной внутренней активности не должно быть смешиваемо с совершенно отличным от него чувством психической подавленности, которое возрастает иногда до ощущения внутренней боли; это последнее обыкновенно причиняется упорно навязчивыми представлениями, равно как и наиболее интенсивными псевдогаллюцинациями душевнобольных.

5) У душевнобольных, в особенности у меланхоликов и у параноиков, псевдогаллюцинации почти всегда носят на себе характер навязчивости, при этом, часто будучи по содержанию своему крайне неприятными для больного, они именно своей неотвязностью составляют для него большое мучение. Нередко бывает так, что весьма ограниченное число псевдогаллюцинаций, сделавшихся, так сказать, стабильными, в весьма значительной степени тормозит интеллектуальную деятельность больного. Напротив, псевдогаллюцинациям здоровых субъектов (например, гипнагогическим) характер навязчивости обыкновенно несвойственен.

Различного рода псевдогаллюцинации играют большую роль во многих душевных болезнях, в особенности при острой и хронической идеофрении, где они оказывают на дальнейшее развитие интеллектуального бреда влияние, ничуть не меньшее, чем настоящие галлюцинации.

Условия происхождения псевдогаллюцинаций могут быть всего удобнее изучаемы на здоровых субъектах, предрасположенных к галлюцинациям, например, на выздоровевших галлюцинантах.