О процессе цивилизации. Том II. Изменения в обществе. Проект теории цивилизации

Теперь становится понятным, какое значение для всего направления развития западного общества имел тот факт, что при постепенном росте народонаселения начиная с раннего Средневековья рабы здесь либо вовсе отсутствовали, либо играли небольшую роль. Западное общество изначально пошло по иному пути, чем древнеримский мир[45]. Оно подчинялось иным закономерностям. Первым проявлением данных закономерностей были городские революции XI–XII вв. — постепенное освобождение лишенных земли тружеников, бюргеров, от власти рыцарей-землевладельцев. С этого начинается движение к преобразованию западного мира в общество трудящихся в целом. Отсутствие ввозимых рабов и рабского труда обеспечивает известную социальную значимость даже низшему слою тружеников. Чем разветвленнее взаимосвязи между людьми, чем в большей мере земля и ее продукты включены в торговый оборот, и следовательно, зависят от денежного обращения, тем прочнее становится зависимость высших слоев — воинов или дворян — от низших и средних слоев, обретающих тем самым все большую социальную силу. Подъем буржуазных слоев служит выражением этой закономерности. В противоположность античным рабовладельческим обществам, где существенная часть свободных горожан вытеснялась из сферы труда, в западном обществе труд свободных ведет к растущей зависимости всех ото всех. В конечном счете даже прежде не работавшие высшие слои все более втягиваются в круговорот разделения труда. Отсутствие рабского и совершенствование свободного труда являются предпосылками и технического развития Запада, и процесса превращения денег в специфическую форму «капитала».

23

Это лишь один пример специфических для Запада тенденций развития, которые ведут нас от Средних веков в Новое время.

Не менее важным был тот факт, что в Средние века заселялось не только морское побережье. Предшествующие волны переселяющихся народов на европейском пространстве стимулировали интенсификацию торговли и интеграции только в областях, расположенных в непосредственной близости от рек и морей. Это относится и к Греции, и к Риму. Господство римлян постепенно расширялось по всему бассейну Средиземного моря, пока они не освоили все его побережье. «Рейн, Дунай, Евфрат, Сахара по внешним границам образовывали огромный защитный вал, препятствовавший доступу к побережью. Для Римской империи море было одновременно фундаментом как политического, так и экономического единства»[46].

Германские племена поначалу также отовсюду стремились к Средиземному морю, основывая свои царства на территориях Римской империи, расположенных у моря, которое римляне называли «mare nostrum»[47]. Франки так далеко не дошли — прибрежные области уже были заняты, — но и они пытались прорваться к ним силой. Все эти переселения и войны нарушили коммуникацию между приморскими областями. Но еще больше Средиземное море утрачивает свою роль средства сообщения, колыбели и центра развития высокой культуры после вторжения арабов. Вместе с этим вторжением окончательно рвутся уже ослабленные нити; из римского море в немалой своей части становится арабским. «Связь, скрепляющая Восточную и Западную Европу, Византийскую империю и германские царства, нарушена. L’invasion de l’Islam…eut, en effet, pour consequence de placer celles-ci dans des conditions qui n’avaient jamais existe depuis les premieres temps de l’histoire»[48] [49]. Скажем это чуть иначе: еще никогда ранее на внутренних территориях Европейского континента, вдали от больших рек и немногих сохранившихся военных дорог не появлялось богатое, сильно дифференцированное общество с развитым производством.

Трудно сказать, только лишь одно арабское вторжение создало условия для развития, сконцентрированного вокруг центральных областей континента. Такое развитие могло быть следствием того, что на европейском пространстве теснились племена, прибывшие во время великого переселения народов. Однако решающую роль для определения направления развития западной и центральной Европы сыграл именно временный упадок прежних транспортных артерий.