О проблемах языка и мышления

Уклон не есть еще готовое течение. Уклон это есть то, что можно поправить. Люди несколько сбились с дороги или начинают сбиваться, но поправить еще можно. Это, на мой взгляд, и выражается русским словом «уклон». Это подчеркивание того, что тут еще нет чего-либо окончательного, подчеркивание того, что дело – легко поправимое, – это желание предостеречь и поставить вопрос во всей полноте и принципиально. Если кто-либо найдет русское слово, более выражающее эту мысль, – пожалуйста.

(В.И. Ленин. X съезд ВКП(б). – Соч., XXVI, 267 // 43, 101.)

349

Возьмем для начала пресловутую «производственную демократию», которую тов. Бухарин поспешил вставить в резолюцию ЦК от 7 декабря. Конечно, смешно было бы придираться к этому неуклюжему и интеллигентски-искусственному («выкрутасы») термину, если бы он был употреблен в речи или в статье. Но ведь как раз Троцкий и Бухарин поставили себя в такое смешное положение, что они настаивают в тезисах именно на этом термине, отличающем их «платформы» от принятых профсоюзами тезисов Рудзутака.

Этот термин теоретически неверен. Всякая демократия, как вообще политическая надстройка (неизбежная, пока не завершено уничтожение классов, пока не создалось бесклассовое общество), служит, в конечном счете, производству и определяется, в конечном счете, производственными отношениями данного общества. Поэтому выделение «производственной демократии» из всякой другой демократии ничего не говорит: это – путаница и пустышка. Это – во-первых.

Во-вторых, посмотрите на разъяснение этого термина самим Бухариным в написанной им резолюции пленума ЦК от 7 декабря. «Поэтому, – писал там Бухарин, – методы рабочей демократии должны быть методами производственной демократии. Это значит» – заметьте: «это значит». Бухарин обращение к массам начинает с такого мудреного термина, что его надо особо объяснять: по-моему, с точки зрения демократизма, это не демократично; для масс надо писать без таких новых терминов, кои требуют особого объяснения; с точки зрения «производственной» это вредно, ибо заставляет тратить время попусту на объяснения ненужного термина – «это значит, что все выборы, выставление кандидатов, их поддержка и т.д. должны проходить под углом зрения не только политической выдержанности, но и хозяйственных способностей, административного стажа, организаторских качеств и проверенной на деле заботы о материальных и духовных интересах трудящихся масс».

Рассуждение явно натянутое и неверное. Демократия не означает только «выборы, выставление кандидатов, их поддержку и т.д.». Это с одной стороны. А с другой, не все выборы должны проходить под углом зрения политической выдержанности и хозяйственных способностей. Надо так же, вопреки Троцкому, в миллионной организации иметь известный процент ходатаев, бюрократов (без хороших бюрократов не обойтись много лет). Но мы не говорим о «ходатайственной» или «бюрократственной» демократии.

В третьих. Не правильно смотреть только на выбираемых, только на организаторов, администраторов и пр. Это все же меньшинство выдающихся людей. Надо смотреть на рядовых, на массу. У Рудзутака это выражено не только проще, понятнее, но и теоретически правильнее (тезис 6):

«…Необходимо, чтобы каждый участник производства понял необходимость и целесообразность выполняемых им производственных задач; чтобы каждый участник производства участвовал не только в выполнении задании сверху, но и сознательно принимал участие в исправлении всех недочетов технических и организационных, в области производства».

В-четвертых. «Производственная демократия» есть термин, порождающий возможность кривотолков. Его можно понять в смысле диктатуры и единоначалия. Его можно истолковывать в смысле отсрочки обычной демократии или отговорки от нее. Оба толкования эти вредны, а чтобы избежать их, не обойтись без особых комментариев.

Простое изложение тех же мыслей у Рудзутака и правильнее и избегает всех этих неудобств.