О пауках и собаках (СИ)

Собаки. Двадцать три злых, напуганных пса. Ни к чему их обижать. Собаки - священные животные. Потому Фрино просто заставил их спать. Не торопясь, по одной, погрузил в глубокий сон. И только потом взялся за людей.

Один. Фрино чувствовал его магию – такую слабую по сравнению с его. Он чувствовал и уже почти пустой запас сил, и жгучую боль в ноге, и застрявшую в кости пулю. Но где же остальные? Обманули? Сбежали!

Нити скрутили мага, обездвижили, и Фрино, убрав лишнее, вернул себе способность двигаться. Вырвался зло из рук секретаря, и, чуть ли не рыча, двинулся внутрь. Перешагнул через вывалившиеся из стен камни, через мусор, через трупы нелегалов, через спящих собак. Перешагнул, и оказался в котельной – маленькой комнатке без окон. Половину ее занимал огромный, металлический бак, от которого так и несло дешевыми наркотиками –  видно, в нем их и варили.

Маг смеялся. Он сидел у костра и смотрел на Фрино с вызовом, с злорадной насмешкой.

– Что, сукин сын, не ожидал такого, да? - рассмеялся он. Тощий, болезненный, с синяком под глазом, с окровавленной ногой. Жалкий. – Сделали мы тебя, да! Сделали, сука!

Фрино не стал ничего говорить. О нет, разговоры здесь были бесполезны. Он просто заставил этого человека своей же собственной рукой надавить на рану на ноге. Маг взбрыкнул, но силы его были на исходе, а боль не способствовала концентрации.

– Где. Твои. Друзья? – почти ласково спросил у него Фрино.

– Так я тебе и сказал, отродье Сентро...

Палец с грязным ногтем глубже проник в рану, и маг закричал. У Фрино внутри все клокотало, будто играл в ушах оркестр, состоящий исключительно из ударных. Дыхание сбилось, его привычно замутило. Он ненавидел пытать людей. Ненавидел каждой клеткой своего тела. И не потому, что не любил причинять боль... а потому что это делало его сумасшедшим, съехавшим с катушек психом. А быть психом Фрино не любил. Потому он решил, что надо покончить с этим поскорее. Как можно скорее.

Одна из нитей забралась в голову мага. Уже совсем другая нить, отравленная. Если бы у нитей Фрино был бы цвет, то обычные были бы белыми, а эта  —   зеленой. И вот она уже нашла нужную точку, взметнула воспоминания, перерыла их, перевернула вверх дном. Фрино краем глаза увидел мертвых женщину и ребенка, человека с отрубленной рукой...

– Господин Сентро, они ушли под землю, – отвлек его от дела Ирон. – Мы нашли люк. Мои люди осмотрели подвал... в нем дыра в городские катакомбы.

Отпустив стонущего от боли и дурных воспоминаний мага, Фрино хищно ему улыбнулся. Магия внутри кипела, мечтая о погоне.

– Какой сюрприз. Надеюсь, они хотя бы знают, куда идти. Иначе это будет даже слишком скучно.

Глава третья, в которой Эйнар кормит собак

Перед тем как отправиться в город Эйнар зашел на псарню. Собаки радостно залаяли, увидев его, побежали лизать руки. Спокойными остались лишь снежно-белые, с идеальной челюстью, крепкими ногами – самые статные, самые старые. Их осталось всего пятеро. Последние выводки были словно прокляты – черные и рыжие пятна в окрасе, деформированные морды, мутные глаза. Некоторые – с рождения калеки. Дядя приказал бы их всех передушить еще слепыми щенками, они ведь бесполезные уродцы. С такими не выйдешь на охоту вместе с Владычицей и высокородными, не продашь – ни здесь, ни за морем. Дядя вообще собак не любил, считал глупостью держать их до сих пор. Но Эйнар не позволил их тронуть. Хоть что-то в этом замке должно безоговорочно принадлежать ему.

Эйнар просто любил собак.

На псарне начинало вонять – давно пора было менять подстилку, и пол в некоторых местах подгнивал или был выгрызен. Собаки опять не накормлены, не вымыты, шерсть у многих сбилась в колтуны. Гарт, старик-конюх, заодно и тут прислуживающий, давно плевать хотел на свою работу. Он, как и Авель, считал, что нянчиться с вырожденной породой смысла нет. Иногда Эйнару хотелось просто приказать выпороть его и выгнать прочь, но это бы значило обратить на себя лишнее внимание дяди, разрушить и так скрипящий по швам образ идеального наследника... Да и так грубо наказывать какого-то конюха просто ниже его достоинства.

Когда замок пустовал Эйнар, бывало, сам приходил на псарню, работал, как слуга, забавлялся с псами, как ребенок.

Особенно он любил Черного.

Черный – это черный, совершенно черный, с одним-единственным рыжим пятном на ухе, криволапый пес с плохими зубами и громким лаем.

Черный из тех, что постарше, но неудачный. Самый большой здесь уродец.

Черный пять лет назад, еще щенком, слизывал детские слезы с пухлых щек Эйнара. Слушал его рыдания и страшные обещания – убить, убить, убить, убить, раздавить, отомстить этому лицемерному выродку, пришедшему в его дом со лживыми соболезнованиями, с якобы благородной, милостивой опекой, пришедшему, после того, как сам у Эйнара забрал родителей, пришедшему забрать все остальное...