О них не упоминалось в сводках

Я с любопытством рассматривал Мерецкова. Коренастый, среднего роста, лет пятидесяти. Широкий немного вздернутый нос придавал волевому усталому лицу добродушное выражение. Большие, сильные руки спокойно лежали на столе.

Доклад Дегтярева состоял почти из одних цифр. Плотность артиллерии, построение артподготовки, снаряды, эшелоны — сплошной статистический отчет. Мерецков задал ряд вопросов. Дегтярев быстро, лаконично ответил на них.

— Убедили, Георгий Ермолаевич. Так и оставим, переделывать не будем, — согласился Мерецков. — А Воронову еще раз позвоните насчет семнадцатой дивизии. Боюсь, как бы не запоздала.

— Звонил утром. Обещал ускорить переброску по железной дороге.

— Уточните, сколько привлекается к операции тяжелых орудий, — повернулся вдруг ко мне генерал армии.

Этот вопрос — своего рода экзамен. Но я уже хорошо знал план артиллерийского обеспечения операции, держал в памяти многие данные и ответил без задержки:

— Двести сорок орудий калибра сто пятьдесят два миллиметра и выше. Из них шестьдесят — двухсоттрехмиллиметровые гаубицы и двенадцать — двухсотвосьмидесятимиллиметровые мортиры.

— Солидная цифра, — удовлетворенно кивнул Мерецков и, посмотрев на меня, добавил: — Постарайтесь работать так, чтобы побольше творчества и поменьше ошибок. Ну, а теперь идите.

За несколько дней до начала наступления генералы и офицеры управлений и отделов разъехались в войска, чтобы на месте помочь командирам частей и соединений. В оперативном отделе остались только два офицера для ведения текущей работы: сбора донесений и информации.

Пункт управления войсками ударной группировки переместился ближе к войскам — на командно-наблюдательный пункт командующего фронтом.

Я также отправился на передовую.

— Товарищ подполковник, скоро наши в наступление перейдут? — спросил Степан Доронин, водитель нашей штабной автомашины.

— Где?

— Как где? Там, куда едем.

Не знаю.

— Военная тайна? Мы-то, шоферы, все видим. Почти каждый день на передовой бываем. Все леса войсками забиты, как в январе перед прорывом блокады…

— Ну вот, сами и отвечаете на свой вопрос. Только смотрите за разговором не крутните в сторону, — предупредил я: больно уж лихо управлял Степан своим приземистым «виллисом», на полной скорости обгоняя колонну грузовиков.

— Не беспокойтесь. Я ведь безаварийный.

Действительно, шофером он оказался отличнейшим.

До самого конца войны я ездил с ним, и ни разу не было в дороге какой-либо неприятности по его вине. Доронин прибыл к нам из 884-го противотанкового артполка, где за боевые дела был награжден орденом Красной Звезды.

Машина, подпрыгивая на ухабах, приближалась к линии фронта. Послышались знакомые звуки орудийной стрельбы. Едва миновали мы перекресток дорог, как сзади раздались оглушительные взрывы. Дальнобойная немецкая батарея начала бить по перекрестку.

— Проскочили! — с удовлетворением отметил Доронин, знавший все участки дороги, просматривавшиеся противником.

— Вы, Степан, женаты?

— Нет еще. Но невеста есть.

— Где она сейчас?

— В Серпухове, в госпитале работает. Хотите, карточку покажу?

С фотографии глянула на меня очень красивая девушка. Доронин счастливо заулыбался, бережно пряча фото в карман.

— Куда теперь поедем? — спросил он, сбавив газ у развилки дорог.

Мы свернули на просеку, уводившую в глубь леса, к штабу 286-й стрелковой дивизии. Эта дивизия должна была наступать на правом фланге ударной группировки армии.

В 1943 году войска Волховского и Ленинградского фронтов предприняли несколько попыток разгромить мгинско-синявинскую группировку противника и расширить «коридор», связывавший Ленинград с Большой землей.

Враг в этом районе упорно сопротивлялся и готовился к более активным действиям. Несмотря на поражение своих армий у Волги, на Северном Кавказе, в Донбассе и на Дону, немецкое командование, как видно, не оставляло надежды снова сомкнуть кольцо блокады вокруг города Ленина.

Для срыва замыслов противника войска правого крыла Волховского фронта провели две крупные наступательные операции: Карбусельскую — в марте и Мгинскую в июле — августе 1943 года. Кроме того, армии осуществили ряд частных операций: под Смердынью, под Новгородом, в районе Кириши. Мы наносили врагу удар за ударом, не давая ему сосредоточить силы для перехода в новое наступление.

Каждый командарм, каждый командир дивизии старался сбить фашистов с господствующей высоты, «срезать» угрожающий выступ — вражеский «аппендицит» — в своей обороне, захватить плацдарм на берегу, Мы пока не имели больших территориальных успехов, но зато враг нес ощутимый урон в живой силе и технике, а наши позиции становились все лучше и лучше.

К сожалению, о больших и малых операциях Волховского и Ленинградского фронтов, проводившихся в 1942–1943 годах, за исключением прорыва блокады Ленинграда, военные историки пишут очень мало, вероятно, по той причине, что операции не принесли существенных территориальных изменений.