О материалистическом подходе к явлениям языка

«На мой взгляд тезис „внутренние закономерности развития языка, как и все другие закономерности, остаются в конечном счете социальными“ является основным тезисом, без правильного и глубокого понимания которого невозможна сама постановка вопроса об общественной природе языка» (с. 39).

В другой своей книге «Борьба идей и направлений в языкознании нашего времени» Р.А. Будагов снова возвращается к затронутой теме. Ей посвящена отдельная глава. По мнению Будагова, неправомерно внешние законы отождествлять с законами социальными, а внутренние – с законами имманентными. Социальные факторы в самом языке, а следовательно и в теории языка, как общее правило, «действуют» сквозь призму самого языка, его системы[40].

«Социолингвистические исследования только тогда могут быть плодотворными, когда у самих исследователей существует ясное понимание социальной природы языка, ясное понимание языка как глубоко общественного феномена» (там же, с. 120).

Главным недостатком социолингвистических исследований, по мнению Будагова, является то обстоятельство, что многие ученые социально обусловленным считают не сам язык, не его внутренние возможности и ресурсы, а лишь социальные «институты», с которыми так или иначе соприкасается язык (см. с. 135).

Сама проблема социальности языка часто сводится к разрозненным иллюстрациям и отдельным примерам. Как ни интересны подобные иллюстрации, они еще не доказывают, что природа языка социально обусловлена.

По мнению Р.А. Будагова, вопрос должен быть поставлен иначе.

«Весь уровень развития лексики каждого конкретного языка социально обусловлен. Если рассматривать литературный язык, то степень разграничения значений между синонимами, тонкие лексические оттенки между словами разных стилистических „пластов“, возможность выразить новые понятия с помощью новых слов, словообразовательные ресурсы языка и степень их развития, ограниченность во взаимодействии между терминами и „житейскими“ словами, как и многие другие, демонстрируют уровень развития лексики данного языка, – уровень, который сам по себе оказывается социально детерминированным» (с. 134, 135).

Ну, а каков же социальный и исторический фонд грамматики? Будагов стремится на примерах доказать, что этот фонд действительно существует.

Хорошо известно, что в простом предложении латинского языка глагол находится на последнем месте: pater filium amat ʽотец любит сынаʼ. В романских языках сказуемое (глагол) переместилось на второе место в предложении. Существует объяснение этого явления. В связи с распадом глагольной флексии личные местоимения в романских языках становятся постоянными спутниками глагольных форм. По этой причине глагол передвигался с последнего места на второе в предложении. Будагов пытается подвести под это явление социальный фон.