О, как убийственно мы любим…

       Был день суда и осужденья —
Тот роковой, бесповоротный день,
       Когда для вящего паденья
На высшую вознесся он ступень, —

       И, божьим промыслом теснимый,
И загнанный на эту высоту,
       Своей ногой непогрешимой
В бездонную шагнул он пустоту, —

       Когда, чужим страстям послушный,
Игралище и жертва темных сил,
       Так богохульно-добродушно
Он божеством себя провозгласил…

       О новом бого-человеке
Вдруг притча создалась – и в мир вошла,
       И святотатственной опеке
Христова церковь предана была.

       О, сколько смуты и волнений
С тех пор воздвиг непогрешимый тот,
       И как под бурей этих прений
Кощунство зреет и соблазн растет.

       В испуге ищут правду божью,
Очнувшись вдруг, все эти племена,
       И как тысячелетней ложью
Она для них вконец отравлена.

       И одолеть она не в силах
Отравы той, что в жилах их течет,
       В их самых сокровенных жилах,
И долго будет течь, – и где исход?

. . . . . . . . . . . . . . . .

       Но нет, как ни борись упрямо,
Уступит ложь, рассеется мечта,
       И ватиканский далай-лама
Не призван быть наместником Христа.

Июль 1871

«Враг отрицательности узкой…»

Враг отрицательности узкой,
Всегда он в уровень шел с веком:
Он в человечестве был русский,
В науке был он человеком.

29 декабря 1871

Памяти М. К. Политковской

Elle a ete douce devant la mort[71]

Многозначительное слово
Тобою оправдалось вновь:
В крушении всего земного
Была ты – кротость и любовь.

В самом преддверье тьмы могильной
Не оскудел в последний час
Твоей души любвеобильной
Неисчерпаемый запас…

И та же любящая сила,
С какой, себе не изменя,
Ты до конца переносила
Весь жизни труд, всю злобу дня, —

Та ж торжествующая сила
Благоволенья и любви,
Не отступив, приосенила
Часы последние твои.

И ты, смиренна и послушна,
Все страхи смерти победив,
Навстречу ей шла благодушно,
Как на отеческий призыв.

О, сколько душ, тебя любивших,
О, сколько родственных сердец —
Сердец, твоею жизнью живших,
Твой ранний поразит конец!

Я поздно встретился с тобою
На жизненном моем пути,
Но с задушевною тоскою
Я говорю тебе: прости.

В наш век отчаянных сомнений,
В наш век неверием больной,
Когда все гуще сходят тени
На одичалый мир земной, —

О, если в страшном раздвоенье,
В котором жить нам суждено,
Еще одно есть откровенье,
Есть уцелевшее звено

С великой тайною загробной,
Так это – видим, верим мы —
Исход души, тебе подобной,
Ее исход из нашей тьмы.

Март 1872

«День православного Востока…»