О, hello, Death (СИ)

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

========== Глава 1: Sympathy for the Devil. ==========

Комментарий к Глава 1: Sympathy for the Devil.

Jen Titus-O Death

Alcest — Autre Temps

Vol.1.1

«Жизнь — штука опасная. И жестокая. Ей наплевать на то, что ты главный герой и что у любой истории должен быть счастливый конец. В обычной жизни происходит много всего плохого. Люди умирают. Битвы проигрываются. Зло часто побеждает добро.»

Даррен Шэн- Цирк Уродов

Белоснежная комната, железные решётки на небольших окнах, за которыми видны строения серых зданий. Одинокая кровать в углу, на которой, сжавшись в позе эмбриона, лежал человек. Застиранная больничная одежда, тонкие руки, волосы цвета тёмного каштана, будто выцвели, то ли от времени, то ли от бремени, что рухнуло на плечи этого человека. Рядом с кроватью был стол, такой же светлый, как и всё в этой комнате. На нём лежали изрисованные простым карандашом листы. Портреты мужчин, смеющиеся лица женщин, ангельские крылья, чьи-то глаза. Рисунки были смешаны в одной куче, некоторые перечёркнуты крест-накрест, другие смяты.

Огрызок карандаша скатился по столу и с тихим стуком упал на светлый пол, оставив за собой серую линию. Человек на кровати медленно перевернулся на спину, устремив пустой взгляд в потолок. Карие глаза медленно тускнели, как и пейзаж за окном. В плотно закрытые окна застучал дождь, но человек на кровати уже этого не слышал…

***

Чакки сидела, закинув руки за голову, на белом крутящимся стуле в кромешной тьме. В соседней комнате были слышны крики, звон разбивающейся посуды, мат, громкий лай собаки. В стену со стуком ударился какой-то предмет, отдавшись эхом в спальне девушки. Она тяжело вздохнула, закрыла глаза. Снова её мать пыталась достучаться до пьяного отчима, снова мужчина пнёт носком ботинка мопса, от чего тот, скуля, забьётся за кресло, ожидая, когда буря стихнет. Так было не в первый раз, и, к сожалению, не в последний. Чакки оттолкнулась кончиком пальца от прохладного пола, раскручиваясь вместе со стулом против часовой стрелки. Когда-то в её доме царил мир и понимание. Её мать — Елена была прекрасной женщиной с перекрашенными в русый цвет волосами, ласковой улыбкой и капелькой чертовщинки. Отчимом же был высокий грузный мужчина с лысиной и светлой бородой. Он был добряком по характеру, слушал шансон и разъезжал по их городку на старом пикапе.

Когда-то в их доме собирались шумные компании. Приезжали с разных концов США родственники, друзья из Болгарии, Украины, Арабских Эмиратов. Здесь всегда царила атмосфера радости и веселья. Чакки была, наверное, самым обычным, миролюбивым ребёнком.

Но всё покатилось к чертям буквально несколько месяцев назад. Сначала умерла мать Елены — бабушка девушки. Милая старушка с коммунистическим воспитанием и сталинскими замашками. Потом убили старшую сестру матери, и недавно родившегося малыша. Сколько же слёз тогда пролила Чакки, оплакивая утраченную родственную душу. Ведь это была её любимая тётушка, а как же ей было жаль её мужа, с которым она была в особых дружеских отношениях. Теперь же запил отчим. Он постоянно твердил о каких-то знамениях, перестал ходить на работу, всё сидел у телевизора, щёлкая каналы, ужасаясь происходящему в мире. Елена долго не вытерпела, и начались истерики. Они и раньше были, но не такие масштабные.

Чакки перестала крутиться, постучала цветными ногтями по чёрным ручкам стула, открыла глаза. Полная луна одиноким серебряным диском заглядывала в её мрачную комнату, освещая людей улыбающихся с фотографий, что занимали целую стену, пришпиленные на скотч, клёпки и гвоздики. Девушка вытянула ноги, укладывая их на подоконник. Мыслей в голове не было, лишь тупая боль, что сдавливала разум. Шипение из наушников заполняло мнимую тишину комнаты, в которой Чакки была не одна. Громадный чёрный пёс разлёгся на не заправленной, одноместной кровати, расположившейся в углу, напротив окна. Его золотые глаза с красным отблеском печально взирали на хозяйку. Топорщащиеся уши, как у волка, нависли над мордой, будто так он пытался спрятать в них глаза. Мощные лапы замерли, свисая с края кровати. Длинной тёмной шерсти мог позавидовать даже белый медведь. Пёс не был породистым, обычная дворняга. Вот только, эта дворняга имела уж больно устрашающий вид, особенно, когда раскрывала свою пасть утыканную белоснежными зубами.

Из соседней комнаты послышался истеричный вопль матери Чакки, после чего хлопнула дверь. Видимо Энди устал от криков женщины и поспешил уйти. Послышались тяжёлые, гневные шаги и в комнату девушки влетела всклоченная мать. Чакки лениво повернула в её сторону голову, устремляя внимательный взгляд. Это уже не была та молодая, вечно ухоженная домохозяйка. Под глазами-хамелеонами появились тёмные круги, она изрядно похудела, волосы её торчали в разные стороны мелкими кудряшками, старый халат был небрежно завязан на поясе.