О геополитике. Работы разных лет

Обе восточноазиатские державы древней культуры все еще не уяснили себе, на каких путях они должны искать иные решения, чем те, к каким прибегали прежние колониальные державы в своих попытках ассимилировать пространства, даже желают ли они попытаться это сделать больше на континентальном или на океанском основных направлениях. Доказательством этого служит основание в Японии нового Тихоокеанского института, который, разумеется, должен больше работать прежде всего в направлении Южного моря, Nan-Yo и стремится подготовить там более справедливое распределение доступа к земельным и сырьевым богатствам.

Сие, естественно, страшит современных владельцев, всех «Haves»[1074].

Создание такого института – предвестник направления, которое по меньшей мере неизбежно подходит для западной части Тихого океана и венца ее островов, чтобы вырвать из рук умно придуманного Соединенными Штатами Америки инструмента в виде Тихоокеанского института и его журнала «Paciёc Affairs», журналов, как «Amerasia» и другие[1075], по крайней мере их понятие Восточной Азии как первой ступени восточноазиатской доктрины самоопределения, которая должна была бы точно так же исключить Америку по меньшей мере из Старого Света, как она сама вытесняет Старый Свет из судьбы и экономической структуры Нового Света.

И такое геополитически неизбежное развитие толкает Японию, хочет этого или нет ее нынешнее руководство, на сторону поборников евро-азиатской идеи самоопределения против вечного вмешательства западных окраинных держав Европы и их трансатлантических дочерних образований.

27 сентября 1940 г. закрепило прорыв в таком представлении.

Сопутствующее обострение классовой борьбы ограбленных или доведенных до нищеты народов против богатых, сытых имеет свою конечную причину в самонадеянности «имущих» (Haves) по отношению к «неимущим» (Havenots), которое впервые через верхнюю палату отразило этот антагонизм словами, быстро нашедшими доступ к эксплуататорским кругам крупных мировых финансовых центров. Со своей стороны уже «Japan Times» предупреждает не только европейцев, но и американцев: «Лучше оставайтесь в Америке. Старая Япония с неограниченной возможностью ушла в прошлое». (А также старая Азия, местами даже и старая Африка в процессе исчезновения! Таково знамение.) «Каждый год новоприбывший находит, что идет борьба все острее за соперничество и все суровее за возможность выигрыша». Это как раз означает: «Восточная Азия – для восточных азиатов» или «Азия для азиатов» даже там, где, как в индийском пространстве, так долго казалось, что есть легкие пути к уважению, более свободному образу жизни, экономическому подъему.

Было бы заблуждением полагать, что перемены во всемирно-политической точке зрения в таких пространствах, как Индия, на Востоке могли бы происходить почти с такой же военно-политической молниеносной быстротой, как кампания в Польше осенью 1939 г. Даже там, где заблуждения припирают к стенке на столь близких расстояниях, как от Кабула до индийской северо-западной границы, они разрешались с 1915 по 1919 г., пока не наступила такая перемена в результате третьей Афганской войны[1076]. Конечно, организация Индийского Национального Конгресса с тех пор стала мощно развитой, конечно, с тех пор сложился исламский союз Саадабада[1077] между Ираном и проливами.

Однако не следует забывать, что многолетние пропагандистско-технические британские военные приготовления оказали влияние на радикальных руководителей индийского общественного мнения, а также Египта и Ирака, создав у них абсолютно ложную картину держав «оси» и еще более ложное представление о бескорыстии истинных поборников демократии, даже если они наблюдали своими глазами противоположное. Иными словами, они легче готовы к сотрудничеству с Москвой, чем с Берлином, Римом или Токио, хотя этот треугольник в силу геополитической необходимости должен был бы автоматически оказать мощную поддержку своей упряжкой на запасном пути индийского самоопределения[1078]. Но такое понимание должно приблизить к ней Джавахарлала Неру, Боса[1079] и их последователей только окольным путем через Москву; а Ганди, между прочим, заработает для себя право – благодаря препятствиям, которые он ставит Конгрессу, несмотря на «пассивное сопротивление и неповиновение»[1080], на британское имперское гражданство за спасение «british raj» – британского правления от многих потрясений, в которых без этого содействия Ганди иной вице-король не знал бы, что делать дальше; начиная с лорда Ирвина[1081], который сегодня, как Галифакс, оказался в стесненных обстоятельствах, защищая странную этическую практику политического убийства из-за угла, которую он как вице-король Индии должен был ради своей хорошей репутации отклонить.