o e460f10b28ddb1c1

Окон не было, но с потолка лился неяркий электрический свет.

Я постояла несколько секунд, привыкая к открывшемуся зрелищу: глаза

разбежались при виде книг и ювелирных украшений в витринах, картин и оружия на

стенах. Еще были две статуи и гроб. Точнее, если не ошибаюсь, египетский саркофаг.

Отмерев и прихватив с собой игрушку, я медленно побрела вдоль правой стены,

надолго застывая у накрытых стеклом экспонатов.

Зная о роде деятельности Вольского, нетрудно догадаться, что это. Проклятые

объекты. Легче всего проклясть именно вещь, которую щадит время, — предметы

искусства, оружие и драгоценности.

Особенно долго хотелось рассматривать ожерелье из желтых топазов. Красивое,

загадочно мерцающее в мягком свете, оно просилось в руки. Протянув над ним ладонь,

почувствовала колкое тепло, словно руку держишь над костром: и приятно, и вот-вот

обожжет…

— Нравится?

Вздрогнув, обернулась.

— Колье соблазнителя, не знающего поражений. — Голос Вольского избавил от

наваждения. — Ни одна женщина не устояла, когда ей предлагали примерить его, а затем

приглашали в спальню.

Глядя на владельца жутковатой сокровищницы, покачала головой:

— Нет, оно мне не нравится. Ни капельки.

Вольский стоял, упершись плечом в косяк двери, будто уже давно наблюдал за

мной. А что, если так и есть? В последнее время сама не своя, к тому же не воспринимаю

его как врага, поэтому могла не почувствовать чужого присутствия. От этой мысли стало

немного не по себе. А еще представила, как выглядит мое проникновение в музей без

спроса. Что мама сделала бы с незваными гостями в своей мастерской, полной дорогих

заготовок? Как минимум накричала бы.

— Извините, что зашла сюда, я искала Дашу, а дверь была открыта…

— Если колье не привлекает, выходит, от магического дара у вас остался иммунитет

к некоторым враждебным чарам. — Александр пропустил мимо ушей мою попытку

оправдаться. — Цените это.

32

Я дорожила тем, что осталось от способностей магички, действительно дорожила.

И Вольский даже представить себе не мог, насколько сильно.

— В чем суть проклятия, наложенного на колье? В страсти, затмевающей разум

женщины?

— Нет, проклятие рассчитано на мужчину, хозяина ожерелья. Пока топазы у него,

он не может остановиться — все ищет удовольствия, даже если искренне полюбит. Само

собой, его жена недовольна любвеобильностью супруга и, доведенная до отчаяния,

совершает непоправимое.

Это он о самоубийстве? Бедные женщины… Как несправедливо, что именно им

расплачиваться за чужой грех, чужое проклятие.

— И много пострадавших на счету украшения?

— Три поколения одного рода и два — другого. Сколько сломанных судеб

случайных жертв — не счесть. И только последний владелец колье прислушался к совету

друга и показал его специалисту по проклятиям, хоть в душе и считал меня шарлатаном и

не верил в мистику.

— О! Так топазами владели обычные люди?

— Да, полуночники давно сообразили бы, что у камней не только полезные

качества, помогающие соблазнять, но и побочный эффект в виде повышенной смертности

жен.

— А как украшение оказалось у вас?

— Последний хозяин даже после снятия проклятия не захотел, чтобы оно

оставалось в доме. Продать не позволила совесть, и я получил его в довесок к гонорару.

— Мумию тоже? — Кивком головы указала на саркофаг.

— Нет, — усмехнулся колдун. — Ее я украл.

— О… — Что еще сказать на провокационное заявление, я не знала.

Вольский же провел рукой по каменной крышке, смахивая легкий слой пыли. Ее

стирали нечасто, видимо, но все же здесь убирались время от времени.

— Вы не представляете, Миамина, сколько интересного недоступно глазам

обычных посетителей музеев, сколько удивительных вещей хранится в запасниках.

— И опасных?

— Разумеется. И останки неизвестного царедворца времен фараона Псусеннеса

Первого в их числе.

— А как можно украсть из музея подобную махину?

Вольский посмотрел на меня и щелкнул пальцами: саркофаг, весящий, наверное,

тонну, взмыл в воздух.

— Снимаю вопрос как глупый. Вместо него задаю другой: зачем выдаете себя за

бессильного?

Брови колдуна взлетели на лоб, и я вновь устыдилась собственной недогадливости.

Наверняка для того, чтобы враги расслабились и угодили в западню.

— Все, поняла, и на этот вопрос легко можно найти ответ… Поэтому задам третий.

Вольский кивнул, поощряя.

— Почему допустили, чтобы я догадалась об игре в выгорание? Вы не похожи на

доверчивого человека.

Он молчал несколько секунд, я успела отругать себя за любопытство и поверить,

что не получу ответ.

— Ник — друг детства, и он редко ошибается в людях. Вас он охарактеризовал как

стоящую доверия, ответственную девушку. К тому же, зная магию не понаслышке, вы

легко бы поймали меня на мелочах, не так ли?

Пожала плечами. Увы, я не всегда наблюдательна: погрузившись в свои проблемы,

редко вижу то, что происходит практически под носом.

33

— Работая с предметами, часто заклятыми на смерть, я научился осторожности.