О дереве судят по плодам

По краям палубы стояли белые скамейки, а на ее середине такой же белый стол. Мы сидели за ним и вели беседу. Больше говорил Николай Антонович, а я слушал и кое-что записывал в блокнот. О Красницком я был наслышан еще до этой встречи — добрая слава о нем давно уже идет по республике. Но увидел его только теперь. Это был высокий стройный человек, похожий на ловкого, сильного, хорошо тренированного спортсмена. Энергичное, почти круглое лицо было в ровном речном золотистом загаре, который так подчеркивал синеву его внимательных глаз. На нем была сиреневая сорочка с закатанными рукавами и одноцветные легкие брюки. Такими же здоровяками, как на подбор, были и члены его экипажа. Николай Антонович относится к той категории людей, которых отмечает постоянство. Он первым вступил в единоборство с рекой и первым начал подавать воду в канал в таком количестве, в каком она нужна народному хозяйству республики. С тех пор он уже многие годы бессменно несет эту нелегкую вахту.

Прежде чем проститься с Красницким и отправиться в Головное, я еще раз взглянул на бурный амударьинский плес и лишний раз убедился, что не зря народ назвал ее Джейхун — Бешеной. Нет, не зря.

…Да… 303-й нам крепко помог, — вспоминал Дементьев заслуги земснаряда. — Если бы не он, быть большому скандалу. От Амударьи всего можно ожидать. Это такая сильная и своенравная река!..

— Интересно, когда же, наконец, удастся ее обуздать?

Дементьев улыбнулся, повеселел. Очевидно, вопрос, заданный мною, его волновал не меньше, чем меня.

— Обуздать Амударью, — повторил он мои слова, как бы взвешивая их, — задача не из легких, конечно. И все же ее решают упорно. Эта работа началась еще в 1962 году. В нее вовлечены пятнадцать научно-исследовательских и проектных институтов страны. В результате, как вам известно, создан проект Кизыл-Аякского гидроузла. Кроме этого на Амударье и ее самых крупных притоках планируется строительство нескольких десятков мощных гидростанций. Вкратце о гидроузле.

Сергей Георгиевич встал возле кресла, над которым висела карта Туркмении.

— Вот здесь, — палец Дементьева коснулся желтого пятна на карте, которое снизу огибала лиловая жилка Амударьи, — вот здесь, в скальном выступе Пулизиндан, река пробила русло, почти неизменившееся на протяжении столетий. В этом месте стремительный бег Амударьи должна укротить плотина Кизыл-Аякского гидроузла. В ней двадцать пролетов. За одну секунду они могут пропустить четырнадцать тысяч кубометров воды. Какое зрелище!.. Представьте себе эту лавину, эту массу бушующей, вылетающей из пролетов белопенной воды!..

Дементьев говорил горячо, увлеченно, обрушив на меня целый каскад любопытных данных, ярких красноречивых цифр. Все запомнить было невозможно. Да и вряд ли это нужно. Но главное, я, кажется, запомнил.

Передо мной как бы слегка приподнялась завеса будущего, которое рождалось сегодня, в спорах, в борьбе мнений, в безмерном, кропотливом труде. Я узнал, какая мощь интеллекта, многовекового опыта, знании брошена на покорение суровой стихии Амударьи. Доказательством тому — проект Кизыл-Аякского гидроузла. Дементьев подробно и долго говорил о составных частях этого грандиозного сооружения.

Я слушал его и настойчиво думал о том, когда и на чем я отправлюсь вниз, по каналу, путешествие по которому было давней моей мечтой. С этой целью я и приехал в Головное. К сожалению, регулярного судоходства на канале нет и неизвестно, когда будет, и я не знал, найдется ли у Дементьева для меня транспорт. Катер у него был. Это на нем я ездил на земснаряд к Николаю Красницкому. Но ведь этот единственный катер, наверняка, нужен строителям. Как же быть? Неужели придется вернуться в Керки, а оттуда — в Ашхабад, так и не повидав канала?

Дементьев, поглядев на меня, видимо, понял мою озабоченность.

— Ну, а теперь расскажите о ваших планах. Чем намерены заниматься? — спросил Сергей Георгиевич.

— Мои планы зависят от вас, — уклончиво ответил я.

— Вы хотите поехать вниз, по каналу?

Я кивнул головой.

— И далеко?

— Хотя бы до Часкака.

— А дальше как же?

— На перекладных.

— До самого Ашхабада?

— Да.

Сергей Георгиевич подошел к открытому окну, за которым белым пламенем пылал летний полдень, был виден правый берег канала, заросли камыша, и громко крикнул:

— Хемра!

Прошло несколько секунд, но на зов Дементьева никто не отозвался. Дементьев крикнул еще два раза. Лишь после этого из-за откоса левого берега появилась стройная фигура паренька-туркмена, в тельняшке и синих джинсах. Направляясь к белому домику конторы, он шагал плавно и мягко. Заклепочки на его модных брюках резко сверкали под солнцем. Во внешности и в походке было что-то от молодого верблюжонка.

Хемра зашел в контору и вопросительно взглянул на начальника участка.

— Знакомьтесь, — сказал Дементьев, — Хемра. Моторист глиссера. Поедете с ним. Парень он надежный. Хемра с независимым видом окинул меня взглядом, и я еще больше убедился в его сходстве с молодым верблюжонком: небольшой с горбинкой нос на продолговатом лице, длинные ресницы и гордые полуприкрытые глаза.