Читаем О чем молчит ласточка полностью

Он говорил негромко и искренне, но мужик смотрел всё с тем же подозрением. Он внимательно оглядел его с ног до головы, прищурился. Володю насторожил этот взгляд.

— И как фамилия у тебя? Я тут много кого из жильцов знаю.

На вид мужику было лет пятьдесят, теоретически он мог помнить Юру или хотя бы его родителей.

— Конев. Мы жили вон там, — Юра указал пальцем в угол двора, — в девятнадцатой. Мой отец был хирургом, может, помните?

Мужик задумался на несколько секунд, почесал затылок.

— Не, не помню, — грубо бросил он. Ещё раз подозрительно посмотрел — в этот раз и на Володю. Пожал плечами и, не попрощавшись, потопал к своему гаражу.

Юра обескураженно взглянул Володе в глаза. Кивнул сам себе и, развернувшись к арке, позвал:

— Пойдём!

Володя опешил:

— Но ты же даже до своей квартиры не дошёл…

— А смысл? Она уже давно не моя, что мне тут делать?

По тону стало ясно, что его настроение ухудшилось. Без лишних слов Володя направился следом.

Выйдя на улицу, пересекли трамвайные рельсы. Юра повёл Володю в сквер напротив дома, первым прошёл через высокие чёрные ворота, направился по аллее к кованой скамейке, уселся. Устроившись рядом, Володя обеспокоенно заглянул ему в лицо.

— Что случилось?

Юрины губы дрогнули, но что за эмоция крылась в этом движении, Володя не понял. Наверное, злость.

— Не знаю, — словно в подтверждение Володиной догадки, буркнул Юра. — Странный какой-то мужик. — Он вздохнул. — Хотя… чего я ожидал? Что кто-то вспомнит меня спустя двадцать лет?

— Для тебя это так важно? — осторожно спросил Володя.

— Не то чтобы, просто… Я очень любил это место. — После небольшой паузы Юра хмыкнул. — Наша квартира проходила насквозь через весь этаж, и из неё было два выхода. Один — на улицу к трамвайной остановке. А другой — сразу во внутренний двор. А в него, как в итальянское патио, можно попасть только через арку. — Взгляд Юры стал мечтательным, голос потеплел, и он продолжил делиться воспоминаниями: — С малых лет меня и моих друзей родители спокойно отпускали гулять допоздна — для нас этот дворик был самым безопасным местом на земле. Там всегда находился кто-нибудь из взрослых, — как сейчас тот мужик, — кто-то «свой». Соседи мгновенно реагировали, когда во двор попадал кто-то чужой — выясняли, кто такой, к кому и зачем пришёл, и в случае чего сразу выставляли вон. И вот сейчас получается, что как чужого выгнали меня... Нет, я не то чтобы очень расстроен, просто… это странно. Я пришёл с ощущением, что вернулся домой, а вон оно как получилось...

Володя не знал, какой реакции ждал от него Юра, поэтому поддержал:

— Кстати, когда я приезжал сюда, ко мне тоже пристала какая-то бабка, мол, чего это я здесь хожу. А я тебя искал. — Он грустно улыбнулся.

Юра взглянул на него, склонив голову набок.

— И в итоге нашёл! — И, будто угадав, что Володя станет спорить, отрезал: — Лучше поздно, чем никогда.

На это Володя лишь пожал плечами.

— И всё же странно, что этот мужик тебя не узнал, — добавил он после минутного молчания. — Он выглядит куда старше нас. И ладно тебя, но твоих родителей-то он должен был помнить. Хирурга-то с доступом к спирту в сухой закон…

— Да не факт. Отец постоянно пропадал в больнице. А я во дворе гулял редко — у меня то школа, то пианино. И только когда я забросил музыку и стал с пацанами мотаться… и то среди наших я был вечно на вторых ролях. Самый главный бунтарь у нас Шурик, вот его сто процентов помнят все в нашем дворе.

Они задержались в сквере ещё на час. Прогуливаясь по тенистой аллее, вышли на небольшую площадь, что раскинулась перед зданием спорткомплекса. В усадебном двухэтажном доме с колоннами, судя по афишам-объявлениям, работали секции борьбы и художественной гимнастики для детей. Юра травил байки из юности — как гонял по этой площади на велосипеде с ребятами со двора, как лазили по трубам и однажды, не удержав равновесия, свалился в заросли крапивы.

— Дня три у меня всё чесалось. Вообще всё и везде! Это было ужасно! — смеялся он.

Этот сквер всё ещё пользовался популярностью у подростков. Они, как и в Юрином детстве, гоняли по асфальтированной площадке возле входа в спорткомплекс, но уже не на велосипедах, а на скейтбордах.

Отдохнув в тени, они отправились дальше, к Юриной школе.

— А здесь, кстати, Маша училась! — сказал Юра, указывая пальцем на громаду тринадцатой школы.

— А вот и нет. — Володя помотал головой. — Она училась в восемнадцатой, а в этой Женя был физруком.

— Ой, и правда. Ну не всё же мне помнить… Главное — не забыть, в какой учился я сам!

Его школа располагалась чуть дальше, в одном из узких переулков. Но, дойдя до поворота, Юра остановился и уставился на забор, который скрывал от глаз трёхэтажное старое здание.

— Это же театр Муссури! Что с ним стало?

Володя вскинул голову — за разрисованным, обклеенным объявлениями ограждением виднелось полуразрушенное строение, ещё хранящее следы былой роскоши. Теперь же оно больше пугало, чем восхищало: отколотая жёлтая плитка, торчащие из окон деревяшки, осколки лепнины, провалившийся внутрь купол.

Перейти на страницу:

Похожие книги