o a8f4e5e3a1273b3b

восемь. Открыл мне довольно несвежий парень, в мятой голубой майке и таких же мятых

брюках. Судя по всему, он был уже прилично «поддатый».

«Это не мое дело, - сказал я себе. - Все. Я почти свободен. Я не следователь, я

нормальный гражданин. Мне нет дела до того, сколько сомнительных элементов

проживает в нашем районе».

- Здравствуйте, позовите, пожалуйста, Надю, - попросил я.

- А ты кто есть? - спросил он.

- Володька! Закрой дверь, сквозит! - крикнул из комнаты мужской голос.

- Надю позовите, пожалуйста.

- А Надька здесь больше не живет, - почему-то злорадно сказал он. - Квартиру получила.

- По какому адресу? - спросил я. - Адрес скажите, пожалуйста!

- Нет адреса, - с удовольствием проговорил он. - Не оставила, ясно? Не хочет с родней

знаться, ясно тебе? Вот и дуй отсюда, пока уши торчком.

Я повернулся и стал спускаться вниз. «Ладно, - подумал я, - Надю я найду и так. Все

остальное - не мое дело».

Парень в голубой майке стоял в дверях и с видимым удовольствием смотрел мне вслед.

- Володька, кто там еще? - крикнули из квартиры. - Закрой дверь, сквозит!

- Надькин мужик какой-то... - громко ответил Володька. - Смотреть не на что... А та, голубица, тоже, строила из себя... - и он так же громко сказал о Наде слово, к которому я

до сих пор не могу привыкнуть.

Это слово гулким веселым эхом покатилось по подъезду.

Тогда я повернулся и побежал вверх, к нему. Мне показалось, что я бегу слишком долго, слишком медленно, как во сне, или в воде, а он почему-то так и стоял в дверях и смотрел

на меня с любопытством. Может быть, он думал, что я возвращаюсь узнать - не сильно ли

сквозит на папашу Булдыка. Во всяком случае, он почему-то не сопротивлялся, когда я

схватил его за обе лямки голубой майки, выволок на площадку и стал колотить о

лестничные перила. От неожиданности он просто потерял ориентир и только впустую

махал руками, ища опоры. Я успел прилично отделать его морду о перила, когда из

квартиры выскочил папа Булдык, одной рукой схватил сына за ту же многострадальную

майку и впихнул в квартиру, а меня сильно пнул в спину, так что я слетел вниз на целый

пролет, и дальше уже мчал на своих двоих, не оглядываясь.

Мне было весело. Все-таки здорово я отделал Володьку, хотя, конечно, нельзя забывать, что он был пьян, и значит, это несколько снижает торжество по поводу победы.

Я шел домой и думал, почему у меня так нелепо складываются отношения с будущими

родственниками... Что Маргаритин отец Толя-рыжий, что эти голубки...

Куда я все лезу и что хочу доказать? Что я страстно хочу изменить в этих людях? И

почему думаю, что я, именно я, имею право заставить их поступать так, а не иначе? Ведь я

всего лишь один из них... Дурак, думал я, ты ж сам себя убеждал, что отныне свободен, что тебе нет дела... Значит, все-таки, не свободен? Значит, есть, черт возьми, дело?

- Все! - сказал я бабе в коридоре. - Завтра напишу рапорт. Вы довольны? Вы счастливы, наконец? Теперь мне все равно. Устраивайте меня. Пристраивайте меня. В метро. В

«Торгпиво». В городскую ассоциацию ассенизаторов! В хорошую семью!

- Тихо, - сказала баба. - Деду делают укол. Валентина Дмитриевна прислала к нам

очаровательную девочку, Надюшу. Пойди познакомься и веди себя, как человек. Впрочем, разве тебе кто-нибудь понравится! Скажешь - книг мало читала, и на одной ножке плохо

вертится... Что ты уставился на меня?

Я расстегнул деревянными пальцами пуговицу на рубашке у ворота и сказала бабе:

- Только не вздумай совать ей свои злосчастные деньги. Это моя будущая жена...

* * *

Утром меня разбудил телефонный звонок. Я судорожно выхватил из-под подушки

ручные часы. Четверть седьмого. Вчера я вернулся поздно, потому что провожал Надю, и

мы долго сидели на раскладушке в ее новой совершенно пустой квартире, а под другую

раскладушку спрятался Надин сын Митька. Он стеснялся меня и не хотел вылезать.

Телефон все звонил, и я снял трубку. И не сразу узнал Сережу Темкина.

- Саша, - сказал он странным голосом, - хорошо, что застал тебя...

- А, привет работникам следственного отдела! - стараясь, чтобы получилось бодро, воскликнул я. - А я вам нынче волк свинье не товарищ, сыскные вы крысы! Копошитесь, братцы, а я вольный орел! Сокол! Ястреб! Беркут!

- Саша, Григория убили... - тихо сказал он.

И не ожидая моего голоса в трубке, словно понимая, что я не смогу ни выдохнуть, ни

выдавить из горла слова, добавил:

- Приезжай, надо помочь.

* * *

Мы шли по коридору, по которому каждый день ходили с Гришей, и Сергей

рассказывал:

- Рутинный вызов. Хулиганство. Пьяный муж дебоширил... Молодой мужик, жена, ребенок... Поехали Григорий с Ядгаром.

- Подожди, - сказал я, - пьяный муж дебоширил. Какой адрес?

- Ну, я не помню, старик.

- Подожди! - я остановился, сердце у меня колотилось. - Улица Космонавтов, дом семь, квартира... квартира, кажется, четырнадцать?

- Ну, кажется...

- Дом такой, старый, трехэтажный?..

- Да... - он смотрел на меня удивленно, не понимая.

- Мужик этот - слесарь?

- Ну, в том-то и дело, старик! Черт знает, как эта отвертка у него в лапах оказалась.

Саша, ты что?

Я привалился к стене, не мог дышать. Вздохи получались, а выдохи - нет.