o 650e8660de4f860a

никогда не слышала, – но она хорошо их понимала. Со временем существа исчезли и

никогда больше не возвращались. Понемногу она забыла, о чем они разговаривали. Но

Лидия научилась играть в зеркало, как в игру, – может быть, именно изза тех существ.

Поначалу она смотрела себе в глаза, как будто не зная, что они ее. Потом стала ходить с

зеркалом в руке по комнатам. Она смотрела только в зеркало, не по сторонам, стараясь не

натыкаться на мебель. Это было ужасно увлекательно.

Когда другие дети гоняли во дворе мяч, Лидия уходила на улицу с маленьким

зеркальцем. Но она смотрела не на свое отражение, как обычно делают девчонки. Она

бродила по улицам и скверам, разглядывая сквозь зеркальце небо, облака, трубы и кроны

деревьев. Так они казались намного интереснее.

Мир в зеркале был точно такой же, как и отражаемый, – и всетаки другой. На

поверхности зеркала чтото менялось: левое превращалось в правое, и наоборот.

Зазеркальные дома, улицы и деревья нельзя было заменить настоящими.

На пятнадцатилетие Лидия попросила в подарок большое зеркало. Папа заказал его

специально для нее. У зеркала была ручка длиной в двадцать метров и прочная подставка.

Его погрузили в море таким образом, что Лидия с берега могла вручную поднимать его,

опускать, переворачивать и регулировать угол наклона.

Лидия сидела на берегу и вертела зеркало. Она разглядывала зазеркальные волны и

зазеркальные облака в зазеркальном небе. Безоблачными ночами звезды светили в ее

зеркало через световые годы. Иногда, когда наступал полный штиль – зазеркальный

штиль, – она ставила зеркало параллельно поверхности моря, так что два зеркала

смотрели вглубь друг друга и в обоих зеркалах открывалась одна и та же бесконечность.

Когда в одну из таких ночей случилось полнолуние, Лидия направила зеркало на

лунный блик. Луна отражала Солнце, а море Луну, и в ее собственном зеркале светилось

отражение отражения. Глаза у Лидии тоже сияли. Это была ночь Зеркального Сияния.

Часто и Сулеви приходил посидеть на берег.

Лидия сказала:

– Знаешь что? Мне иногда кажется, что мир, который мы видим в зеркале, такой же

правильный и настоящий, как и мир с нашей стороны. Мы здесь думаем, что там – только

отражение. А может, они там думают то же самое о нас.

– Чтото не верится, – сказал Сулеви.

– Почему? Каждый раз, когда я гляжу в зеркало, я вижу, как другая Лидия смотрится

в свое зеркальце с другой стороны. Может, она тоже думает, что наш мир – отражение ее

мира и что из нас двоих как раз она – настоящая и первоначальная Лидия.

– Зеркала – это всего лишь зеркала, – сказал Сулеви. – Забудь о них. Нет в них ничего

таинственного.

– Я думаю, – тихо продолжала Лидия, – что каждое зеркало – дверь в другой мир. Но

как доказать зазеркальной Лидии, что я, по другую сторону зеркала, – настоящая, а не

только ее отражение? Она ведь всегда убирает зеркальце в тот же миг, что и я. И больше не

видит ни меня, ни этого мира.

– Пусть она думает все что угодно, – сказал Сулеви. – Для меня ты и только ты –

настоящая и первоначальная Лидия. И ты никуда от меня не исчезнешь.

– Я – ее зеркало, а она мое, – сказала Лидия задумчиво.

И Лидии по обе стороны зеркала подумали об одном и том же: где правда, где – нет,

и чем они отличаются друг от друга.

– Боже мой, Лидия, забудь о зеркалах и подумай обо мне, – сказал Сулеви. – Зеркало

никогда не скажет тебе того, что скажу я.

– Скажи, – прошептала Лидия и забыла о зеркалах.

Глава тринадцатая. Глаза Сулеви

Каждое утро Сулеви завтракал и читал утреннюю газету. Так повторялось изо дня в

день – сначала газета, потом завтрак: каша, кофе, апельсиновый сок. В тот день в газете

писали об изменениях в системе налогообложения, понижении давления и ахилловых

сухожилиях у метателей молота. Сулеви поднял взгляд от газеты и заметил, что с глазами

чтото случилось. Он стал все видеть подругому. Когда он смотрел на свою правую руку с

ложкой, рука казалась многослойной, словно к руке из плоти и костей вдруг добавилась

еще одна, похожая на тень.

Сулеви испугался. Он потрогал правую руку левой, но на ощупь она была такой же,

как всегда, только выглядела иначе. Вообщето обе руки выглядели поновому. Но раз с

ними все в порядке, значит, чтото случилось с глазами. Сулеви не ощущал боли, но вся эта

история ему совершенно не нравилась.

Было раннее утро, солнце еще не поднялось. Сулеви жил на верхнем этаже, окна

выходили на шоссе. Он взглянул в окно на автомобильные фары, и они показались ему не

светящимися точками, а пылающими пересекающимися лентами, точно на фотографии,

снятой с большой выдержкой.

Сулеви вернулся в постель и натянул на голову одеяло. Это от недосыпа, решил он.

Он надеялся, что стоит немного отдохнуть, и глаза придут в норму – но когда вновь

открыл их, ничего не изменилось.

Сулеви вышел на улицу. На другой стороне улицы мальчишки играли на стадионе в

волейбол. Сулеви догадывался, что у них должен быть волейбольный мяч, но то, чем они