Ныряющий кузнечик

– Да потому, Аркадий Дмитриевич, что ты даже не генерал-майор. Признаться, я и среди них наполовину зрячих не встречал. Как-то, не довелось. Среди нашего генералитета так же не имеется глухих и прочих… больных людей. Не положено!

Странная потеря зрения. Правый глаз ничего не видит. Факт. Опытные врачи-офтальмологи почти в один голос утверждали, что такое не так часто, но встречается, по-простому, сказать происходит на нервной почве. Сложную и непростую операцию пока смысла делать нет. Возможно, через два-три года зрение восстановится, и майор Палахов вернётся в строй.

Но Аркадия Дмитриевича такой вариант никак не устраивал. В конце концов, он требовал, чтобы военные врачи немедленно что-то предпринимали. Пусть поставят вместо его незрячего правого глаза какой-нибудь пластмассовый. Он был согласен на всё, лишь бы продолжать службу в рядах Российской Армии.

Тогда в смятении он, держась руками за голову, в отчаянии бродил по коридору четвёртого этажа, в полной растерянности и в гневе.

В свой кабинет его пригласила капитан медицинской службы Полипова.

– Слава богу, что-то, всё-таки, решается, – с надеждой произнёс он. – Я, почему-то, уверен, что минут через двадцать зрение восстановится.

– Чего решается, господин Палахов? – игриво пошевелила нижней частью фигуры женщина-офтальмолог. – Вам для профилактики необходимо закапать больной глаз витаминным раствором? Так положено.

– И что, Тамара, моё зрение улучшится?

– Мне нравятся ваши задорные шутки, Аркадий Дмитриевич. От них я даже по ночам смеюсь. Вы ведь в госпитале уже не первый день, почти свой человек.

– А мне вот не до смеха. Если всё так и дальше пойдёт, то скоро я и на кладбище буду своим.

– Древнегреческие циклопы, вообще, имели по одному глазу. И ничего. Радовались жизни, имели на выражение своих положительных эмоций полное право.

– Но не один из них не был армейским офицером. Им нечего было волноваться. Даже великий громовержец Зевс их за это не собирался комиссовать и отправлять в отставку.

– Наверное, так. Аркадий Дмитриевич. Но вам-то чего переживать. У вас будет неплохое пенсионное содержание.

Он прошёл в кабинет. Лёг спиной на кушетку. Полипова закрыла дверь на замок, набрала в пипетку витаминного раствора и бесцеремонно легла с ней на могучее тело отставного майора. Ясно, что таким своим поведением Тамара Геннадиевна не чётко, но давала Палахову понять, что он ей нравится.

Наполовину незрячий, но смекалистый Аркадий Дмитриевич отработанным движением сноровисто задрал полы её белого халата, приспустил вниз трусики Полиповой и выпустил на волю своего «кузнечика», который пусть не с первого раза, но нырнул туда, куда следует. А «поплавать» ему было где. Он ушёл с головой в глубокую и широкую… ложбину.

– Ну, я от вас этого никак не ожидала! – хриплым, каким-то потусторонним голосом произнесла Тамара. – Но если ты так решил, то я лучше встану на четвереньки.

– Пожалуй, ты права, Тамара, – сказал Палахов. – Так будет лучше. Нам без надобности разные преграды.

В общем, целебные и живительные капли проникли в правый глаз Палахова только после того, как его неутомимый «кузнечик» четыре раза подряд завершил своё привычное дело и порадовал своим старанием Тамару. Приведя себя в относительный порядок, сев за стол, она тихо прошептала: «Ну, такого удовольствия я уже давно не испытывала. Очень рада нашему близкому знакомству, милый Аркаша».

Вернулся Палахов в родную воинскую часть с очень слабой и зыбкой надеждой на то, что его, всё же, не отправят в отставку, а будут периодически лечить всеми способами. Ради того, чтобы остаться в рядах Российской Армии он готов на всё. Ведь говорят же врачи, что зрение может вернуться, то есть восстановиться. Да ведь и не хотелось бы покидать место службы ещё и потому, что здесь не столько смятенную душу, а сколько грешное тело по непонятной причине, очень обожали женщины всего гарнизона и довольно большого воинского подразделения.

Правда, в этом большом подмосковном посёлке он сможет периодически навещать пусть не всех дам, но некоторых из них. Его сознание категорически протестовало против того возможного момента, когда командир дивизии генерал-майор Михаил Ефимович Курмечкин ему прямо и проникновенно скажет: «Отправляйся, Аркаша, на «гражданку»! Нам тут офицеры, внезапно потерявшие зрение на один глаз, категорически не нужны».

Когда ему, всё-таки, сообщили такую, не сосем приятную новость, неофициально и по сотовому телефону, то у него на какое-то мгновение затуманился разум. Наступил момент резкого отчаяния и полного неверия в справедливую жизнь. Он, гневно шарахнув свой сотовый телефон об пол, соскочил с шикарного дивана, как резвый олень или, в крайнем случае, лось. При этом впервые в своей жизни он, как следует, не завершил половой акт. Потому на лице партнёрши мгновенно прочиталось некоторое недоумение, растерянность и даже обида.