Ныряющие в темноту

Мышь маркировал таблетки от малярии и дизентерии, застегивал пряжки на снаряжении Чаттертона, советуя ему взять небольшую запасную санитарную сумку в дополнение к той, которую рядовые санитары считали достаточной. "Во время патрулирования, — говорил он Чаттертону, — отличный санитар держит свои медикаменты на случай травмы отдельно от всякой дряни от аллергии и колик в животе. Ты же не схватишь антигистамин, если кто-то получит пулю в голову. Ты отвечаешь за этих парней. Что до меня, то я всегда должен быть рядом с моими людьми. Единственное, что имеет значение, — это люди. Только они".

Чаттертон спросил Мышь о пистолете 45-го калибра, который висел у того на бедре: разве санитары не вооружаются лучше?

"Многие санитары таскают винтовки или автоматы, — сказал Мышь. — Единственная цель, с которой я ношу оружие, — это прикрыть парня, которого ранили. Я не хочу, чтобы противник прикончил парня, которому я помогаю, только из-за того, что я не вооружен. Но я не хочу носить наступательное оружие. Я не боец, я не беру с собой ничего мощного. Это вроде как символично. Это напоминает мне, зачем я здесь".

На два часа Чаттертон погрузился в философию Мыши. Мышь рассуждал о храбрости и преданности, во что Чаттертон верил и раньше, но о чем никогда не говорил вслух. На эти два часа Чаттертон забыл, что сегодня на ставку будет поставлена его жизнь.

Прибыл вертолет. Кто-то закричал: "Вперед!" Мышь помогал грузить ручные гранаты и пончо в вещевой мешок Чаттертона, а потом в последний раз проинструктировал, какой таблеткой что лечить. Чаттертон схватил каску и повесил на бедро кобуру с пистолетом 45-го калибра.

"Еще одна вещь, — сказал Мышь. — Неважно, что ты там будешь делать, но ты должен выжить. Тебе придется принимать решения. Если что-то произойдет, спроси себя: "Где я хочу оказаться через десять, двадцать лет? Как я буду относиться к этому решению, когда буду стариком?" Вот вопросы для принятия важных решений".

Чаттертон кивнул и пожал руку Мыши, который оставался на позиции. Чаттертон думал о том, увидит ли он его когда-нибудь еще. Он сумел сказать только: "Спасибо, Мышь. Пока". После этого он забрался в вертолет и уселся на ящик с боеприпасами (никаких сидений или ремней безопасности), и машина поднялась в воздух, уходя за деревья и к солнцу, к настоящему Вьетнаму.

Вертолет выгрузил Чаттертона и несколько ящиков с припасами в джунгли, а затем снова растворился в небе. Чаттертону показалось, что прошла целая вечность, прежде чем послышалось шуршание за деревьями. Он повернулся на звук и увидел дюжину белых людей с грязными лицами, длинными волосами и всклокоченными бородами, мужчин, которые выходили из джунглей. Чаттертон подумал в первую минуту, что калифорнийская банда байкеров материализовалась во Вьетнаме. К нему приближались люди, одетые в разодранные футболки и штаны. Никто не носил каску, или бронежилет, или вообще какую-либо военную одежду. Они подходили ближе, и Чаттертону показалось, что у всех солдат одинаковое выражение лица — взгляд человека, который уже ничему не удивляется.

Солдаты вскрывали ящики с боеприпасами и снаряжались, при этом никто не сказал Чаттертону ни единого слова, включая еще одного санитара, приписанного к командному пункту роты. Время от времени они кидали на Чаттертона взгляд, полный презрения, в котором безошибочно угадывались слова, обычные для Вьетнама: "Ни хрена ты не знаешь. Ты долго тут не продержишься. Если нам будет нужна помощь, ты, скорее всего, обделаешься". Когда они закончили паковаться, один из них обронил в сторону Чаттертона: «Пошли». Эти люди выстроились в небольшую колонну. Они переходили на новую позицию. Во время перемещения они должны были попутно выслеживать и убивать южных вьетнамцев — по мере необходимости. Группа вошла в джунгли. Чаттертон вошел туда с ними, двигаясь в одной линии.

Они пересекали рисовые поля, давили ногами насекомых размером с хорошую птицу, перебирались через реки, полные аллигаторов, переступали через буйвола, убитого пулеметной очередью. Через час в джунглях прозвучали выстрелы. Взвод залег. Чаттертон залег последним. Пули, как горох, сыпались в грязь вокруг них. Чаттертон думал, что у него разорвется сердце. Когда стрельба прекратилась, он осмотрелся. Выражение лиц окружающих оставалось совершенно тем же, которое он увидел при встрече. Через несколько минут они двинулись дальше. Чаттертон взял себя в руки и присоединился к взводу. Когда его дыхание и мысли пришли в норму, он подумал: "Эти парни — сумасшедшие убийцы. Никто со мной не говорит. Где я, черт возьми, нахожусь? Что я наделал?"