Нутро любого человека

4 мая 1979 года Логан Маунтстюарт посетил в Пимлико избирательный участок своего округа, проголосовал за лейбористов и покинул страну. Ко времени, когда Маргарет Тетчер объявили новым премьер-министром, он уже находился на французской земле. Узнав о результатах всеобщих выборов, ЛМС окончательно убедился в том, что переезд в Сент-Сабин был мудрейшим и благоразумнейшим поступком.

Квартиру на Тарпентин-лейн ЛМС продал соседу сверху, „Субедару“ Сингху — за 28 000 фунтов наличными. Примерно 5 000 фунтов предназначались для ремонта „Пяти кипарисов“. Большую часть работы предстояло произвести на первом этаже — там ЛМС решил поселиться, поскольку одолевать крутые лестницы ему, в его преклонном возрасте, нисколько не улыбалось, — что касается верхних этажей, он решил ограничиться починкой протекающей крыши, заменой подгнивших половиц и тому подобным. В итоге, на первом этаже образовалась вполне удобная квартира, состоящая из гостиной с большим очагом, кабинета, просторной кухни-столовой и спальни, к которой примыкала ванная комната. Мебель, привезенная с Тарпентин-лейн, легко поместилась в нее, а на двух стенах кабинета были устроены книжные полки, на которых расположились библиотека и архив ЛМС. Значительных работ потребовала „лачуга батрака“, которую переделали в домик о двух спальнях, немного тесноватый, но опрятный и чистый. Его ЛМС намеревался сдавать в аренду летним отпускникам, подкрепляя тем самым скромный доход, который ему предстояло получать от остатка наличности Сингха, помещенного под высокие проценты в банк „ Societe Generale“ в Пюи л'Эвек.

ЛМС подсчитал, что сможет с относительным удобством жить в „Пяти кипарисах“ на 2000 фунтов в год — и эта жизнь будет в любом случае куда более приятной, чем та, которую он вел бы на Тарпентин-лейн. В дальнейшем выяснилось, что сдавать „лачугу“ в июле-августе не составляет никакого труда — постояльцы возвращались сюда год за годом. Он завел кошку (чтобы справиться с водившимися в доме мышами), которую назвал „Ходжем“, и собаку (кобеля, на три четверти бигля, на одну спаниеля) — для охраны и для компании, — получившую, по очевидным причинам, имя „Боузер“.

Тихо обосновавшийся в „Пяти кипарисах“, ЛМС стал вскоре хорошо известен жителям Сент-Сабин. Близость деревни позволяла без труда добираться до нее пешком, что он часто и делал, придерживаясь того мнения, что прогулка — лучшее в его преклонные лета упражнение. По рыночным дням, то есть каждую среду, он приезжал туда на своей мотоциклетке и набивал седельные сумки провизией на всю следующую неделю.

ЛМС благоразумно дал понять местным жителям, что трудится над большим романом („Октет“), полагая, что это избавит его и от случайных визитеров, и от вопросов о том, чем он занимается. Его двоюродная сестра Люси Сансом каждый год, в конце мая, приезжала к ЛМС, чтобы провести с ним две недели отпуска. Она неизменно останавливалась в „лачуге“, и нередко эти двое в течение целого дня ни разу друг друга не видели, — пока не встречались перед ужином за аперитивом: ситуация, которую оба находили идеальной.

Несмотря на свое полу-затворничество, ЛМС быстро обзавелся обширным кругом французских знакомых, услужливых, всегда готовых прийти на помощь, в немалой мере облегчавших бережливую жизнь, которую он вел в сельской Франции.

Записи во французском дневнике делались от случая к случаю, они не датированы, порою создается впечатление, что проходили месяцы без появления новой. События, связанные с мадам Дюпети имели место в основном между 1986 и 1988 годами.

–

Из всей древесины, какую я сжигаю в моем очаге, хуже всего принимаются вишневые поленья. Крепкое вишневое полено сопротивляется пламени почти так же, как бетон. Следующим по невозгораемости стоят кедр, дуб и ильм. Замыкает перечень сосна, которая сгорает слишком быстро и оставляет массу пепла. Ни одна из этих пород искрами не плюется, зато акация совершенно ужасна. Вскоре после переезда сюда я совершил ошибку — разжег в очаге поленья акации. Когда они занялись, из очага понеслись такие звуки, точно в нем-то и находится центр Бейрута, — беспорядочная пальба. Потом оттуда полетели схожие с трассирующими пулями на излете маленькие угольки. В конце концов, мне пришлось вылить в очаг ведро воды, отчего комната наполнилась влажным серым дымом. Больше ни-ни.