Нулевые

Спустя пару минут, за которые Ирина успела выпить половину приятно отдающего апельсином коктейля, трубка ожила снова:

– Да, слушаю!

– Зоя… гм?.. – Отчество воспитательницы вылетело из головы, Ирина мучительно замолчала; спасибо, на том конце провода подсказали:

– Зоя Борисовна.

– Зоя Борисовна, здравствуйте! Это мама Павлика Губина. – И Ирина с непривычки понесла околесицу, запуталась, боясь сказать напрямую, что сегодня не сможет забрать сына.

– Значит, я так понимаю, – видимо, устав слушать, перебила воспитательница, – Павлик сегодня остается ночевать?

– Н-да, если можно…

– Конечно, можно, Ирина Юрьевна. Что вы! – Голос сделался радушным и успокаивающим. – Это же наша работа… Ничего страшного. Отдыхайте.

– И еще! – боясь, что воспитательница положит трубку, заторопилась Ирина. – У нас дома ведь телефона нет. Так, пожалуйста, если можно, скажите, чтобы Светлана или Аня Степанова зашли к моим… они в том же доме живут, и передали моим родителям…

– Все понятно. Хорошо, я скажу, – опять перебила воспитательница. – Или записку в двери оставят, если никого дома не будет. У нас это оповещение отработано.

– Ой, спасибо вам, Зоя Борисовна! Большое спасибо…

– Ну вот видишь, – как старшая, улыбнулась Маринка, – а ты боялась. Даже юбка не измялась.

Этой своей шуткой она снова напомнила Ирине курящих, гуляющих с парнями своих четырнадцатилетних одноклассниц, и тот заполошный, испуганный голос в ней закричал: «Уходи ты! Иди домой! Домой!» А другой, взрослый и умудренный, заглушил эти крики холодным вопросом: «Зачем?»

– Еще сейчас по коктейльчику… – Маринка плавным движением поднесла к глазам часики. – И можно двигать. Зря, конечно, они в будний день открытие сделали… А, какая разница… Хоть посмотрим, как там в казино бывает. Давай, Ириш, досасывай свою «Отверточку».

Как и та шутка с юбкой, Ирину коробило название коктейля – грубое, механическое, впрочем, кажется, очень точное. Он именно отвернул что-то в душе, какой-то болтик, и влил внутрь теплое, горьковато-сладкое, так приятно щекочущее… За несколько минут настроение изменилось совершенно… Ирина втягивала в себя через соломинку новую порцию теплого, горьковато-сладкого и, как занятную передачу по радио, слушала дальше историю бывшей одноклассницы…

– После Михи опять на полных бобах осталась. Мы же с ним не зарегистрированы были, а у него жена формальная и ребенок. Он с ней не жил уже несколько лет, а она жила с одним из главных Михиных партнеров. Ну и… Запутанная, короче, история. Но я ничего делать не стала, чемодан собрала, и всё… Хорошо, денежки кой-какие скопились, сняла однокомнатку. Стала работу искать.

Зажегся мягкий, не слепящий электрический свет. «Пять часов», – автоматически отметила Ирина; в душе вяло и сонно трепыхнулось беспокойство и тут же пропало.

– И как ты? – спросила Маринку.

– Да как… – Та, переменив позу, закинула ногу на ногу, и Ирина заметила на загорелой коже (где в конце мая загореть-то успела? в солярии?) несколько круглых розовых шрамиков. Наверное, от того аппарата Елизарова… И еще один шрам был длинный, неаккуратный, со следами небрежных, торопливых стежков. Но, как ни странно, он не пугал, а, наоборот – делал Маринку живей, соблазнительней, похожей на испанскую танцовщицу из какой-нибудь портовой таверны; Ирине вдруг захотелось погладить ее теплую упругую ногу. – Как… Вспомнила свое парикмахерство, в салон устроилась. Конечно, не сразу, не все так просто. Это, оказывается, такая работа блатная! Легче масоном каким-нибудь стать… Зато теперь седьмой год уже – тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить, – свожу концы более-менее. Старший мастер, свои клиенты… Мать умерла в прошлом году, я ее похоронила нормально. В родной угол перебралась.

– М-да-а… – Ирина соснула «Отвертку», спросила полушепотом: – Одна живешь?

– С Викушей.

– А… кто это?.. Если не секрет, конечно…

– Да нет! – хохотнула Маринка. – Это дочку я так зову. Викторию.

– У, ясно… – Ирина замялась, а потом уточнила все так же полушепотом: – Я не в этом смысле…

– Я одна, – спокойно, без всякого сожаления сказала Маринка. – Так, бывают романчики… чтоб форму не потерять. Но, знаешь, Ириш, после Феликса с Михой, честно тебе скажу, трудно с кем-то серьезно сойтись. Или боровы стопроцентные попадаются, или мальчишки. А возраст такой, что с боровом еще не хочется, а мальчики, они только с виду сладкие… Через неделю тошнит от них… Феликс и Миха настоящие парни были, герои, но герои вот, оказывается, мало живут…

Где-то совсем недавно, прямо сегодня Ирина уже слышала о героях… И, как подсказка – вместо Маринки Журавлевой заколыхалось перед глазами мясистое скорбное лицо Дарьи Валерьевны, засвербел в голове ее пересказ книжки о главной потере России… Ирина дернулась, будто на нее пахнуло морозом…

– Что, скоро в это «Ватерлоо» идти? – отвязываясь от страшного совпадения, спросила она и добавила, усмехнувшись: – Нелепое какое-то название сделали! Ведь Ватерлоо – поражение, бессмысленный поступок, кажется. Ну, такое значение…

Маринка пожала плечами.