Нулевой портал

Ну, до катка еще дойти надо! Проковылять по дощатому полу домика, затем — по снегу, и вот… Игорь почему-то поехал сразу и даже не без некоторого изящества, хотя школу заканчивал гораздо раньше, чем свершился тот самый опыт «стояния» Морозовой на катке в Тюмени. Настя никогда не жаловалась на координацию движений, но первые шаги на катке дались с трудом — зато не без веселья. К тому же, в бодром музыкальном сопровождении известной радиостанции: колонки громкоговорителя были закреплены где-то высоко на столбе рядом с катком. В силу того, что с одной стороны катка располагался лыжный склон, создавалось странное рокочущее эхо, усиленное порывами ветра.

Скользящий шаг, другой… Мимо проносится Игорь, ухитряющийся на ходу оглядываться и даже выписывать какие-то «восьмерки», что показалось девушке высшим пилотажем фигурного катания — сама она так никогда не умела.

— Какой же это пенопласт! — проворчала Настя, совершая взмахи руками, будто пингвин, выбирающийся из пенной волны на скалистый обледенелый берег. — Это же зеркало, скользкое!

— Лед и должен быть скользким! Шансов упасть больше, если будете делать короткие мелкие шажки!

Может быть, упоминание о зеркале сыграло свою роль, может, что-то еще, но внутри сознания шевельнулась-таки холодная змейка. Не в ярости, не в злобе, а… как будто по-собачьи виновато виляя хвостом. Что, извиняется за ночное нападение на хозяйку тела? С ужасом чувствуя, как холодеют пальцы рук, Настя резко затормозила и, конечно же, растянулась во весь рост. Ну, хоть не на спину упала, на бок.

Рядом тут же свистнули лезвия коньков о скрипящий лед, по которому игриво бегали мелкие искорки солнечного света:

— Настя! Ушиблись?

— Нет, кажется… Нет.

Не ушиблась. Стянула с рук варежки, села… и с детским восторгом смотрела, как шелковистый иней с кончиков пальцев уже дотянулся до снежного бордюра вокруг катка, и, повинуясь ему, как оркестр — движениям палочки дирижера, снег взвился, принимая причудливые формы. И вот уже забегали по бордюру два зайца, играя в догонялки, а за ними высунулась из сугроба снежная лисья морда, будто хищница присматривалась, какой из зимних зайцев пожирнее и повкуснее будет. А зайцы выскочили на лед и заскользили в смешной и неистовой пляске, подгоняемые ветром.

— Игорь, — Настя зачарованно прошептала, стараясь даже не моргать, чтобы не спугнуть картину, — вы тоже видите?

— Да. — Ответил куратор, замерший около своей подопечной и с изумлением разглядывающий пляску снежных зверей. — Это… она?

— Похоже. Ночью чуть не убила, теперь вот решила развлечь.

Спохватившись, что спутница замерзнет, сидя на льду, мужчина наклонился, чтобы помочь подняться, и наваждение немедленно исчезло. Прикосновение горячих рук прогнало шелковистый иней, вместе с ним рассыпались в прах и снежные звери. А холодная змейка тихо-тихо отступила и прикрыла за собой невидимую дверь.

Наверное, усилие было недостаточным, а может, Настя неловко повернулась, пытаясь встать, но результат оказался следующим: Игорь равновесие не удержал и тоже упал, повторно увлекая за собой Настю. Правда, на сей раз упала она не на лед. Приземление было мягким — прямехонько на самого Нефедова.

— Ой. — Тихо сказала Морозова в сопровождении таких взмахов руками, что воображаемый пингвин уже не только мог бы выбраться махом на самый высокий айсберг, он бы взлетел!

Несколько секунд оба барахтались, принимая вертикальное положение, и сделали это, только обнявшись — под рекламную паузу на радио, обещавшую массу новогодних подарков, сюрпризов и заманчивых акций в магазинах.

— Ой. — Черная лыжная шапочка Игоря все-таки соскользнула с волос и упала на лед.

Тонкая полоска седых волос сверкнула на солнце. На коньках у Насти бы не вышло привстать на цыпочки, чтоб дотронуться до нее… Да и не надо — рост позволял. А отстраниться куратор не успел.

— Настя… — начал он осторожно, как если бы стоял не на прочном льду катка, а на хрупком стекле, — не нужно. Помните, что я говорил о случайном попутчике в купе поезда? Все закончится — и для меня, и для вас.

— А если бы не закончилось?

— Тогда не в этой жизни.

— Жизнь одна.

— Кто знает?..

В глазах зачесалось так же, как было ночью, когда непрошеные слезинки прокладывали себе дорожки на щеках.

— Не хочешь стать другим с прежней памятью?! — резко спросила Настя, вспомнив фразу Лозинского.

Мужчина медленно покачал головой:

— Не смогу.

Закипала внутри злость — на холодную змейку, на него, — своя собственная злость, никак не связанная с сутью голубоглазой эквы. Настя выдернула свои руки из рук куратора, сердито размазывая по лицу мгновенно замерзающие слезы:

— Я хочу знать, что ты такого сделал!

Рекламная пауза на радио кончилась. Рокочущее эхо из громкоговорителей донесло музыку, а следом — и слова. И с первых же строк куплета Настя увидела, как на лицо Игоря Нефедова набежала тень.

«Не успели слезы высохнуть в глазах ее,

Он вернулся, стали строить планы на житье-бытье.

Он старался жить как надо,

Перестать рубить с плеча…»

Прим. авт.: Песня группы «Чайф», «Точка», слова и музыка В. Шахрина.