Нулевой мир 8. Мера человек: Зов

А впереди стоял Эзекаил. Исполинская огненная фигура возвышалась на горизонте, поднимая пылающий меч. Вот бог провёл клинком, и песок в пустыне вспыхнул, разгораясь, словно там было разлито масло.

— Остановись, — голос Эзекаила было слышно везде, в каждой точке пространства, — Остановись, и ты будешь жить.

Я смотрел не на него. Позади бога весь горизонт занимало абсолютное белое сияние. Словно лист бумаги, через который светит солнце. И, куда не взгляни, везде было оно, Небо.

— Зачем тебе Небо, просва? — в голосе бога проклюнулась тревога.

Он чуял мою силу, поэтому и стоял так далеко. Он видел, что я сделал с ангелами.

— Я имею право спросить у Неба, — негромко ответил я, — кто будет следующим Богом.

Я знал, что Эзекаил меня слышит.

Бог взмахнул клинком, рассекая редкие облака сверху. Его и без того горящие глаза вспыхнули ещё ярче, и Эзекаил рявкнул:

— Умри!

Он был далеко, но мне вмиг стало ясно — опасность настоящая.

Мой Перит слишком расслабился, и поэтому скакать обратно в город пришлось мне.

Ещё на бегу я, понимая, что у нуля не хватит скорости, вернулся в свою меру. Затрещали жилы от потока силы, я заметно ускорился, но уже чуял за лопатками волну жара.

Я едва успел нырнуть за угол капитолия, когда огненная смерть понеслась по улицам города. На автомате сработали щиты из стихий, прозрачный шар окутал меня, но всё равно пришлось несладко.

Сила бога впечатляла. Здания обугливаясь, накренялись и рушились, а Эзекаил всё добавлял и добавлял огня.

От яростных криков бога огонь колебался, словно от ураганного ветра. Наблюдая, как мой щит уменьшается, я понимал, что время уходит.

Эх, выйти бы, да выстрелить обнуляющим лучом. Вдруг достану?

Дерьмо нулячье, почему у меня в Инфериоре не было такой штуки? Сколько бы проблем избежал…

«А потому что ты ещё не понимал».

Твою мать, это я подумал, или проповедник?

Неожиданно моё тело скрутило чужой волей, и я едва не выбежал в огненную бурю.

«Защити тринадцатого!» — голос Абсолюта грохнул по ушам.

А то я и без тебя не знаю…

— Стоять! — прошипел я, кидая себя на колено и хватаясь рукой за камень.

Здесь, за углом, у нас есть шанс выжить. Ну, если грохочущее здание не развалится.

Проповедник во мне рвался на улицу, чтобы вершить предназначение, но я держал его своей волей. Извини, Перит, но у меня другое задание — защитить тринадцатого. Ты сгоришь за секунду, если мы обнулимся в этом аду.

Усмешка коснулась моих губ. Эзекаил устроил Тенебру в Медосе…

Голова начала проясняться, и я понял, что последние несколько минут вообще был в каком-то трансе. Перит слишком захватил мои мысли.

Так, надо что-то придумать.

— Думаешь, червь, ты единственный Просветлённый, дошедший до Медоса? — Эзекаил явно оттягивал удовольствие.

Я только сейчас осознал, что он вполне мог снести весь город одной атакой. Но он тщательно контролировал силу удара.

— Зачем Абсолют в это влез? — заорал Эзекаил, — Надоело миры создавать?!

Я улыбнулся — ну, понеслась… Ещё один. Аваддон, помнится, тоже в истерике бился, пытаясь узнать правду.

— А вот за Аваддона спасибо, — захохотал бог, — Я ведь долго ждал момента, чтобы разорвать цепь. Ты знаешь, что я продал ему душу?

Я кивнул, понимая, что можно и не отвечать.

— Я планировал за тысячи лет найти способ освободиться, ведь магия Абсолюта безгранична, — Эзекаил продолжал хвалиться, — Но ты убил его гораздо раньше.

Я закрыл глаза, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Почему-то щёку вдруг стало жечь так, будто пламя бога пробилось сквозь щит. Хотя тот всё ещё потрескивал, сдерживая гнев Эзекаила.

И, нулячью мою меру, раскалённый след на щеке ужасно напоминал по форме губы.

Я улыбнулся. А вот про магию Абсолюта этот бог начал зря… Он же сам запускает скрытые во мне силы, каждое его слово активирует мой истинный путь.

— Выходи, частица, — уже спокойнее сказал Эзекаил, — Я прощу тебя, и ты можешь следовать обратно…

— Знаешь, зачем существуют частицы Абсолюта? — негромко спросил я, потирая щёку.

Пламя в городе словно застыло. Языки огня стали втягиваться — видимо, бог немного удивился, и таким образом убавил громкость, чтобы услышать.

— Мы наказываем преступников, — ответил я, — И вот за Аваддона тебе тоже отдельное спасибо.

Я вышел на улицу, осторожно ступая по раскалённым камням. Эх, не осталось больше прекрасного ангельского города, не оценил новый бог высокую архитектуру.

Щека так и жгла…

— Что ты имеешь в виду, червь? — спросил Эзекаил, — Аваддона нет, Бездна поглотила его.

Я прикусил себе палец до крови, потом коснулся щеки.

— Бездна давно ждёт тебя, предатель обоих миров, — сказал я, сбрасывая кровь на землю.

«Поднёбыш, я чего-то не понял…»

Там, где упала моя кровь, словно разлилась чернота.

— Ты чего наделал, червь? Ты… ты…

Я попятился, ведь лужа темноты уже была достаточно огромна. А когда из неё появилась рогатая голова Белиара, у Эзекаила, кажется, даже пламя на теле притухло, засвербило синими огоньками.

— Знаешь, поднёбыш, не каждую тысячу лет я обнаруживаю себя в Медосе, — прорычал Белиар, выбравшись целиком.