Нулевой мир 7. Мера человек: Выбор

Мозг всё же помог мне, и вскоре стал придавать неясным теням во мраке очертания. Если это скорпион, то вот этот больше похож на паука. А вот этот на шершня…

Здесь, кажется, сокол, а здесь… волк?!

Эта тень двинулась вперёд, и из темноты действительно показался волк. Чёрный, с белой грудью.

Хищник поклонился мне, и я заметил на его холке, в копне шерсти, Грезэ. Девочка спала, свернувшись калачиком.

Я едва поборол желание рвануть вперёд, зацепиться за шерсть, схватить первушку и метнуться в пещеру, унести отсюда, куда глаза глядят.

— Воистину ты избранный, ведь твоя связь с тринадцатой даже сильнее, чем предрёк Инфериор, — сказал волк, снова выпрямляясь.

Связь.

Тринадцатые.

Как же меня это всё уже раздражало.

Волк ещё долго смотрел на меня, и вдруг в его взгляде проскользнуло что-то знакомое. Неуловимое сходство.

Сверху что-то метнулось в свете, я неожиданно выкинул руку, и в ладонь мне упал… талисман из скруток шерсти. Непроизвольно сжав дорогой мне артефакт, я всмотрелся в волка:

— Рычок?

Огромный хищник ничего не ответил, хотя кажется, улыбнулся. Если так можно назвать страшенный оскал. Волк отступил назад, снова превратившись в тень.

Да ну вашу-то нулячью меру! Стиснув зубы, я накинул на шею свой талисман, и продолжил в ответ сверлить взглядом горящие глаза.

Опять никто ничего не объясняет. Опять куча загадок. А сейчас через минуту мне скажут, куда идти, и что делать.

Я ведь сильная воля, частица, избранный… Ничего не забыл?

Шелест смеха прокатился по существам вокруг меня. И это только больше разозлило меня. Надоело быть марионеткой.

— Ты — не марионетка.

Брошенная фраза не успокоила меня, и тогда голоса прошелестели:

— Ты никогда не узнаешь всей правды, человек. Даже мы не знаем. Время неумолимо, и Абсолют не властен над ним.

Меня кольнула обида. Так это правда, что Абсолют не сможет ничего сделать, и не сможет вернуть мне семью?

— А разве он уже не сделал этого? — послышался насмешливый вопрос.

Да, я всё время ловил себя на мысли, что не свожу взгляда с тени волка во мраке. Я теперь знал, что на нём Грезэ, и непроизвольно готовился прыгнуть в ту сторону.

Но они же сами сказали пару секунд назад, что моя связь с ней магической природы.

И сейчас опять начнутся разговоры о том, как мне теперь дороги Хильда и её везучий Фолки. А ещё эти гордые Рыжие Лисы, которые не дружат со мной, но в то же время дружат.

У меня была семья…

Она была так давно, уже где-то далеко, на задворках заглушённой памяти. Остались только тепло, любовь, смутные лица. Которые всё время смазывались, и я видел почему-то тех близких зверей, кто мне дорог сегодня.

Грезэ рядом, пара прыжков, и она в моих руках. Хильда ждёт в условленном месте. Передать ей девчонку, она должна позаботиться. Конечно, Волчица ещё скажет мне пару ласковых, но так я смогу себе развязать руки.

И закончить начатое… Вот только что?

— Зачем я здесь? — обречённо спросил я, — Откройте правду, хватит кормить сказками.

— Это не единственный твой вопрос, человек.

— Зачем их задавать, если вы и так их знаете? — раздражённо буркнул я.

О да, у меня была куча вопросов.

Кто такой Абсолют?

Что такое Небо и Бездна? Почему стоят барьеры? Кто такие нули, и как они становятся Просветлёнными?

И кто, наконец-то, тринадцатый?

— Тринадцатый не один, — сказали голоса, — Но послан ты был ради этой девчонки…

Это я услышал впервые, но теперь объяснялось многое. Особенно моя слепая уверенность, что я должен её вызволить.

К счастью, существа продолжали говорить.

У этой Грезэ великое будущее, и она спасёт Инфериор. На мой мысленный вопрос, а чем тогда Нулевом Мире занимаюсь я, они ответили: «Ты — воин».

Воин сражается, защищает, убивает. Но он не строит. А вот потом ей и таким, как она, предстоит много работы.

Вот только Инфериор давно уже находится будто бы между молотом и наковальней. Небо, которое раньше казалось благом, и Бездна, которая показала, каким хрупким может быть этот мир.

Инфериор может не выстоять в этой битве, и вся надежда только на пробуждение воли у его жителей. Настоящей воли.

— Сейчас время воинов. Потом будет время творцов.

— Но Абсолют же сказал… — вырвалось у меня, — Что тринадцатый — это Каэль. Божество с Неба.

— Абсолют прав.

Я только поджал губы. Да уж, если бы мне ответили чётко на поставленный вопрос, то разверзлись бы небеса, и весь мир канул бы в небытие. Потому что Инфериор строится на таких вот недомолвках, стоит на них, как на трёх китах.

— А мой проповедник Перит? — вздохнул я, — Он тоже — тринадцатый?

— Да.

— Тогда я не понимаю.

Я помнил, что мне говорил Абсолют в пустыне. Что «тринадцатый» — это состояние, к которому приблизился этот мир. И что я оказываюсь именно в тех местах, где требуется моё вмешательство.