Нулевой мир 7. Мера человек: Выбор

Не дотянув пары сантиметров до верхней ступени, я вдруг отчётливо услышал глухие, искажённые вибрацией камня, голоса:

— …кого хрена, мастер? — гулко пробубнил недовольный шёпот знахаря, — Это не понравится владыке!

— Не забывайся, зверь, — сдерживая ненависть, повторил Хорас, — Если ты думаешь, что я буду вечно сидеть в этой ловушке…

Гакэру нагло оборвал собеседника:

— Гнев владыки покажется тебе в тысячу раз мучительней. Помни об этом, человек!

Хорас тяжёлым взглядом посмотрел на зверя:

— Ещё раз позволишь себе такое…

— И что? Что ты можешь, человек? Мы оба тут пленники! Я — нашего родового проклятия, а ты — своих жалких амбиций.

— Жалкий червь, — командор допил питьё и едва не бросил кубок, желая, видимо, испортить, — Я не отдаю свои земли в обмен на великую силу.

Он, вздохнув, всё же не бросил чашу, а лишь осмотрел, а потом пихнул знахарю в грудь. Тот непроизвольно схватил кубок.

— Держи, гниль, — сказал Хорас, — Делай своё дело, и выше головы не прыгай. Иначе моё терпение кончится, и скорпы вообще останутся только легендой.

— Чтоб ты сдох, командор.

— И тебе того же…

Хорас провёл ладонью по лысине, потом стал спускаться. Выглядел он, словно статуя, высеченная настоящим мастером. Они с Зигфридом рядом выглядели бы неплохо, как два настоящих правителя.

Действительно если уж кому и быть приором…

Тут Хорас пошатнулся, неловко оступился, словно действительно опьянел.

Окружающий народ охнул, послышались смешки. Но вот рыцарь поймал равновесие, и выпрямился, расправив плечи. Он гордо поднял голову, и стал спускаться, отчеканивая каждый шаг. Даже на меня ощутимо надавило его мерой — чувствовалось, насколько Хорас сосредоточен.

«Не могу заглянуть в него, закрыт, словно каменной стеной».

Командор ушёл вслед за повозкой, сопровождаемый рыцарями. Шараза с её воинами направилась туда же, в направлении крепости командора, которую прекрасно было видно отсюда за городскими стенами.

Вслед за ней потянулись и я со своими спутниками. Шараза согласилась выдать Рыжих Лис и Серых Волков за своё сопровождение, и ни у кого не возникло вопросов, что тут делают воины Синего Приората.

Видимо, о командоре Морице слышали даже в Каудграде.

А надо бы поспрашивать подробнее, какое мнение тут у зверей о приоре Зигфриде. Быть может, мне удастся не просто выполнить просьбу приора о союзе с Хорасом, но даже перевыполнить план.

Едва я начал движение, как спину прожёг чей-то взгляд, полный ненависти. Обернувшись, к своему удивлению, я наткнулся на горящие глаза знахаря. Гакэру так и стоял на крыльце, покрытый испариной, его губы подёргивались в дикой улыбке — зверь что-то шептал себе под нос.

Поняв, что мой пристальный взгляд на знахаря скоро вызовет вопросы у окружающего народа, я пошёл дальше. Хотя на меня и так смотрели больше обычного — многие так и обсуждали ту новость, что я смог устоять в поединке против Намиба. Тем более, я только что поймал зуб этой кобры.

Пустынника и его воинов в толпе уже не было.

Мы снова двинулись через узкие улочки Каудграда. Пристроившись рядом с Волчицей, я сосредоточился на внутренних ощущениях. Меня не отпускало странное чувство, будто бы знахарь наблюдает за мной даже здесь, когда его уже не видно за углом здания.

Неожиданно Хильда и Фолки расступились, и тяжёлая боевая единица в виде сотницы протиснулась в задние ряды.

— Где твой дружок? — прошипела Шараза.

От удивления я сам завертел головой. Нулячью твою меру, а действительно, где Намди? На площади он стоял рядом со мной.

Мне осталось лишь пожать плечами. Ответа на вопрос Шаразы я не знал.

— Я вас обоих насквозь вижу, шкурки трусливые! — сотница не унималась, — Думаете, как бы слинять, да?

Хильда покосилась на нас, но ничего не сказала. Надо отдать должное Волчице: она лучше подождёт, чтобы не наделать глупостей, а потом спросит. После смерти Хакона Дикая стала гораздо сдержаннее, либо должность главы клана так на неё повлияла.

Шараза так и продолжала ворчать о том, что Земли Скорпионов — просто находка для таких отщепенцев, как мы. Ни власти, ни порядка, полное раздолье для бандитов.

— Не думай, что Намиб примет вас. Я вижу, у него в глазах написано, что он законник. Пусть и бандит, а ему отрепье и отморозки в рядах не нужны!

Я только усмехнулся — знает она, видишь ли, по глазам определяет. От веселья у меня вырвался озорной вопрос:

— А у меня что в глазах написано?

Вопрос был задан просто так, из вредности. Что я мог услышать в ответ? Опять уже надоевшее «сильная воля»?

— У тебя?! — сотница вдруг повернулась, серьёзно нахмурившись.

Тяжёлые серьги качнулись, таинственно блеснув, а взгляд неожиданно показался пронизывающим. Сверкнули глаза, а татуировка чешуи на лысом черепе будто шевельнулась. На миг в голове возник образ гипнотизирующей змеи.

Я тряхнул головой, сбрасывая видение. Никаких коготков в голове не чуялось, никто меня не сканировал.

И даже Хали подтвердила мои ощущения:

«Да я тоже ничего не чую. Язык у этой змеюки — просто помело».