Нулевая область

Он удручённо цокнул языком и стал рассматривать своё отражение. Сначала он рассматривал его полностью, одной картинкой, не сосредотачиваясь на деталях, но незаметно для себя сфокусировался на глазах. Он смотрел в них целую минуту, неподвижно, не мигая, и вдруг глаза стали казаться ему чужими. Теперь и они смотрели на него, отчего лёгкий холодок пробежал вверх по спине и замер где-то в затылке, вызвав ощущение, словно к затылку приложили кусочек сухого льда. Макс видел, как в его глазах, в его собственных глазах медленно, но с какой-то непреодолимостью росла злость, и этот непреодолимо злеющий взгляд был до отвращения неприятен. Но Макс не отвернулся. Такое он проделывал уже несчётное количество раз, особенно любил он эти гляделки в юности, и всегда вот именно в этом месте он не выдерживал и отворачивался. Но не сейчас. Сейчас он хотел досмотреть. Именно так и подумал он – досмотреть. Как будто фильм. Фильм идущий всё жизнь, стоит только подойти к зеркалу, но многие ли досматривают его до титров?

Он уже видел свой взгляд, как совсем не принадлежащий ему. С той стороны на него теперь смотрел зверь, безжалостный, не умеющий мыслить, плевавший на то, внутри кого он находится, и словно жаждущий только одного – вырваться наружу. Картинка вокруг глаз стала понемногу меркнуть, голова закружилась и участилось дыхание. Зверь пытался победить человека, затянуть внутрь зеркала, чтобы поменяться с человеком местами. Ему хотелось свободы. Но Макс только усмехнулся.

– Ты часть меня – сказал он презрительно – А не я часть тебя. Понял?

И зверь смирился. Он поспешно отступил в глубину, признав силу хозяина.

Макс отвёл глаза от своего отражения и огляделся. Скромная обстановка вперемежку с рассеянным светом немного успокоили. Он медленно прилёг, зацепив ненароком правое плечо, и скривившись от боли, стал разглядывать пустой патрон, висящий на торчащем из потолка проводе.

– Хозяин – это разум – стал размышлять он – Хотя, блин, уже сотни тысяч лет эволюции он укрепляет свою власть, а зверь всё ещё надеется на свободу. А ведь у некоторых он её и получает.

Он прислушался к плечу. Боль улеглась. Уползла, как змея в нору, куда-то вглубь мышц.

– А ведь не в этом дело – он вдруг словно ухватил весь вопрос разом, со всех сторон – Ведь нужно не загонять зверя, а приручать его. Да, приручать. Ведь он нужен. Вот здесь, например, против этих тварей. Если разум не в состо…

Он вдруг осёкся.

– А ведь в состоянии, чёрт дери. Ведь я как-то же им эту тварь схватил.

Он вспомнил пальцы-мысли и к его удивлению, это всего один раз приходившее к нему состояние разума легко вернулось. Он снова видел их, длинные, крепкие пальцы, и он попробовал пошевелить ими. Пальцы послушались. Тогда он решил ухватить ими занавеску на окне. Без каких либо задержек, как и пальцы рук, они исправно выполнили приказ.

– Что это? – Макс почувствовал тревогу где-то под левой лопаткой. Он хоть и управлял этими пальцами, они хоть и были частью его самого, но видеть их было всё равно страшно. Там, когда он ухватил ими тень и оторвал от неё извивающиеся тесёмки, страшно не было. Там было всё быстро, в пылу, а здесь в рассеянном свете комнаты, в полной тишине и одиночестве стало страшно. И страшно только по одной причине – он испугался того, что это не он, что это что-то чуждое, такое же чуждое, как все эти твари, как зверь внутри. Он напряжённо, с силой тряхнул головой, пытаясь отогнать это видение, словно страшный морок, но видение не отступило, и тогда он рванул занавеску на себя, резко, с криком.

– Это я! – закричал он – Ничего кроме меня!

Тишина на секунду потонула в треске рвущейся материи, потом грохнулась об пол упавшая массивная гардина и тишина резко вернулась, показавшись ещё полнее, ещё глубже.

– Это я – обессилено прошептал Макс в этой глубокой тишине – Ничего кроме меня.

Он закрыл глаза и долго всматривался в темноту. Пальцы-мысли исчезли, словно удовлетворившись исполненным, а вместе с ними исчез и страх. Теперь Макс знал, что это он, что эти пальцы – он, и ничего больше. И он умиротворённо вдохнул, но тут услышал, как скрипнула входная дверь. Лёгкие и воздух в них застыли.

Открыв глаза, он беззвучно выдохнул и прислушался. В голове заметались мысли, привычные, обычные человеческие мысли.

Он услышал, как дверь закрылась, и очень тихо звякнула защёлка. Смешная защёлка, похожая больше на чайную ложечку. Если надавить на неё с той стороны пальцем, с этой поднимался крючок.

Потом какое-то время снова была одна тишина, и Макс начал волноваться.

– А что если она не зайдёт? – подумал он – Застесняется, и просидит на кухне до самого прихода деда.

– А тебе не всё равно? – спросил он себя, но что-то сладко сжавшееся возле сердца без слов ответило на этот вопрос.

Она вошла неожиданно, наверное потому, что не было слышно её шагов.

– Здравствуйте – услышал Макс, и хотел было повернуть голову, чтобы увидеть её, но к своему удивлению не смог. Ему вдруг стало стыдно своего внешнего вида, своего теперешнего положения, ещё тысячи мелочей, и он только глупо кивнул в ответ.