Ну, возьми меня!

И сейчас чудовище стояло возле двери, задыхаясь от гнетущей жажды. В нем осталось мало человеческого. Разве что оболочка, которая и ввела в заблуждение юную провинциалку.

Опасны не те чудовища, которые рыскают в темноте и ужасают своим видом, давая шанс сбежать с диким криком.

Опасны те красивые чудовища, в которых  никогда не заподозришь чудовище. Которые умеют вежливо улыбаться, читать газеты, колдовать  и даже мрачно шутить.

Таких чудовищ нужно бояться в первую очередь. Потому, что как только ты поймешь, кто перед тобой, бывает уже поздно.

За дверью послышались шаги. В голове чудовища промелькнула мысль: «Она!». Это слово звонко капало внутри кровью: «Ужин! Ужин! Ужин!».  И заставляло нервно сглатывать. Бледная рука, лежавшая на старинных обоях, дрогнула. А из нее поползли длинные черные кровожадные когти, готовые вцепиться в нежную девичью плоть.

«Она войдет, и я…», – задыхалось чудовище, облизывая пересохшие губы.  «Пусть только войдет!»,  – билась в голове чудовища одна единственная мысль.

Конечно же чудовище не поверило в то, что это его дальняя родственница. За время отсутствия новоявленной «родственницы», оно мысленно перебрало свое генеалогическое древо, разделяя родню на вкусные и невкусные.  А потом убедилось, что они точно не родственники. Так что угрызений совести и легкого несварения можно не ждать.

Дверь распахнулась. Чудовище было наготове. Оно представляло удивленные и напуганные глаза девушки, последний крик, переходящий в глухой стон и грохот падающего тела. А следом и таинственный шелест  исчезающего  во мраке тела по полу.

Чудовище бросилось к девушке, но на подлете резко остановилось.  Что-то было не так.

Вместо красивой девушки на пороге стоял вонючий и грязный с ног до головы ужас. С «ужаса» текла грязная вода.

– Меня не взяли!!! – с рыданием бросился вонючий и грязный ужас на чудовище. Чудовище сделало робкий шаг назад.

Оно, конечно, было не самым брезгливым. Но ронять на пол еду не любило. А если и роняло, то тащило быстро-быстро. Чтобы микробы не успели.  А тут…

– Сказали, что магия – это не мое! – надрывался грязный ужас, вытираясь о застывшее чудовище.

Чудовище ожидало любого поворота событий. Но не такого. Поэтому стояло, подняв  в верх красивые бледные руки с кровожадными когтями.

На  груди чудовища ерзал жуткий и ревущий комок грязи, обнимая кровожадную тварь за талию и вытираясь о шелковый халат.

Чудовище нервно сглотнуло, глядя на грязную лужу, натекшую под ними. Несколько раз чудовище пыталось сделать над собой усилие и растерзать комок грязи. Оно даже открывало рот, но тут же закрывало его.  Глаза чудовища слезились от невыносимой вони городской лужи.

– А ректор сказа-а-ал… – выл комок грязи, вытираясь об чудовище со страшной силой. – Что ик-ик-икзамены … тю-тю…  Опоздала я…

Чудовище медленно приходило в себя.

– Ванная там, – выдохнуло чудовище. Оно было аристократом. И считало ниже своего достоинства есть … вот это! Тем более, что этот запах был способен отбить аппетит кому угодно.  Нет, чтобы красивые, изысканные, пахнущие духами девушки с заплаканными глазами…

– На день опоздала… – выл комок грязи, глотая слезы и сопли. Комок грязи и страданий намертво вцепился в чудовище.  И топтался по ногам.

– Может, искупаешься?  – чудовище сделало глубокий вдох. А зря. На его глазах проступили слезы.

– Ну хоть вы не плачьте! – захныкал комок грязи. И грязной рукой вытер с бледной щеки текущую слезу. –  А то я тоже буду плакать!

Чудовище сделало над собой неимоверное усилие.  И перестало плакать.  Потому что грязная, но добрая рука снова хотела вытереть ему слезы.

– Вот добрый вы человек, – сокрушался комочек грязи. Чудовище мельком посмотрело в зеркало. И увидело, что обнимаются уже не чистенькое чудовище и комок грязи. А две родственных комка грязи.

– Успокойся, – выдавило из себя чудовище, опустив руки на плечи несчастному комку грязи – родоначальнику всех комков грязи в окрестностей.

Оно смотрело на свои руки на чужих плечах.  И ужасалось.

– Успокойся, – с усилием выдохнуло чудовище. Обычно оно умело эффективно успокаивать жертв, сворачивая им шеи. Но тут сначала надо было вычислить, где шея.

Комок грязи перестал рыдать. И стал горестно всхлипывать.

Чудовище размазывало грязь по предположительно чужой спине, слыша, как рыдания прекращаются. Такой сердечной доброты оно от себя не ожидало. Но это был, скорее инстинкт самосохранения, чем доброта!

– Х-х-хорошо, – послышался выдох на груди чудовища. – Вы такой добрый… Просто думала, что вы меня выгоните, узнав, что меня не взяли в Академию! Но вы мало того, что не выгоняете, так еще и утешаете!

– Чав-чав, – утешало чудовище, гладя комок грязи.

Чудовище вздохнуло. Отбившийся аппетит не говорил точно, когда вернется. И чудовище решило пока не отпускать девушку. Мало ли? А вдруг все-таки вернется?

– Ладно, я пойду! – вздохнул комок грязи. И чем-то улыбнулся.

– Иди, – отвернулось чудовище. – Второй этаж. Третья дверь слева.