Ну и пусть

Нина . Ну что мне с вами делать! Надо взять себя в руки! Понимаете, вам никто не поможет, если вы сами себе не поможете! Я сегодня утром проснулась. Тошнит, руки дрожат. Посмотрела на себя в зеркало – зеленая, под глазами синее. Я сказала себе: «Нина, ну кто тебе поможет, если ты сама себе не поможешь?» Сделала гимнастику. Открыла форточку, подышала по йоге. Все, буду мальчика рожать.

Наталья . От кого?

Нина . От себя. Я сама – и отец и мать. Как это называется, когда и мужик, и баба вместе?

Новенькая . Евнух.

Нина . Да нет. Евнух – это ни то и ни другое. А когда и то и другое?

Наталья . Гермафродит.

Нина . Ага. Точно. Вот так и я. Сама за себя замуж выйду. Сама себя содержать. Сама себя развлекать. А что? Не мы первые, не мы последние…

Новенькая . А как вы думаете, что-нибудь переменится?

Нина . Конечно. Нам сейчас тридцать. Будет сорок. Потом сорок пять.

Новенькая . А в сорок пять чего?

Нина . Надо у Натальи спросить.

Наталья . Все то же самое. Только морщин побольше и скорее устаешь. И волосы красить каждые десять дней. А так то же самое.

Лариска . А что же делать?

Спящая проснулась.

Спящая . Танцевать.

Нина . О! Проснулась.

Лариска ( тихо ). Я серьезно спрашиваю.

Спящая . И я серьезно отвечаю. Когда человеку весело, он танцует и через движения выплескивает радость. А можно наоборот. Начать танцевать, и тогда радость извне проникает внутрь. Как бы инъекция радости. Это мое собственное открытие.

Нина . А ну поднимайтесь!

Нина подошла к Лариске.

Нина . Вставай!

Лариска поднялась, но тут же качнулась к стене.

Нина . Ноги не держат! Совсем с ума сошла!

Нина отдернула Лариску от стены. Та сделала несколько шагов и опустилась на колени. Нина потащила ее вверх.

Нина . Вставай! Мне нельзя тяжести поднимать!

Лариска встала.

Нина . Пой!

Лариска . «Ночевала тучка золотая…»

Нина . Ну вот, завыла, как баптист. Другую. Веселую!

Наталья . Отстань от нее!

Нина . Не отстану! А ну выходите все!

Сгоняет больных на середину палаты. Достает из тумбочки кассету. Заряжает в кассетный магнитофон. Простенький вальс просочился в палату.

Нина . Джон Ласт. У меня дома его пластинка есть. С длинными волосами и с белым цветком. Педераст, наверное…

Наталья . Почему ты так думаешь?

Нина . Они там все педерасты. Там тоже свои проблемы. Танцуйте!

Больные начали кружиться с раскинутыми руками. Лариска чертила какой-то угловатый рваный рисунок, как замученная бабочка. Потом нежный простенький вальс приласкал ее. Движения стали осмысленнее. Они кружили в тесной палате, сталкиваясь, как бабочки крыльями.

Через десять лет.

Комната Киры, обклеенная афишами на всех языках. На каждой – портрет Киры и ее фамилия. Звонок в дверь. Появляется Наташка. Ей 20 лет. Открывает дверь. Берет у почтальона письмо. Расписывается.

Наташка . Кира! Тебе письмо!

Появляется Кира. Ей – двадцать восемь. Она изменилась, но, как это часто бывает с талантливыми людьми, изменилась в лучшую сторону. Кира раскрывает письмо, читает.

Кира . «Уважаемая Лариса Григорьевна! Приглашаем Вас на юбилей нашего училища…» Почему Лариса Григорьевна?… Наверное, в мой конверт вложили письмо, адресованное Лариске. Значит, мое письмо попало к ней. Ты Лариску помнишь?

Наташка . Еще бы… Как она живет?

Кира . Уехала к бабке в Коломну. Там вышла замуж за военного инженера. За москвича. Сейчас в Москве живет. Где-то на проспекте Вернадского.

Наташка . Сколько вы не виделись?

Кира . Лет десять.

Наташка . Странно… Как можно так дружить, а потом так не видеться.

Кира вдруг начинает торопливо одеваться.