Нравы и обычаи в Берри

Нравы и обычаи в Берри Статья Жорж Санд

Крестьяне во Франции сохраняли привязанность к разным старым обычаям язычества. Таков, например, обычай воздавать почести изображениям и статуэткам, поставленным на перекрестках, под сводами фонтанов и на плотах. Во многих местах Франции друидические камни пережили римское владычество и владычество франков, не переставая быть предметом почитания и выражением верования особенного и довольно таинственного, скрывавшего свои кабалистические стремления под внешними формами господствующей религии.

Всего труднее, без всякого сомнения, было искоренить из сердца поселян поклонение богу Терм. Поклонение ему неразрывно связано со всем тем, что составляет предмет постоянной заботливости человека, заключенного в тесные материальные границы. Поле, луг, земля — вот весь его мир. Только на этом бедном клочке он считает себя господином. Камень, обозначающий черту, за которой начинается владение соседа, более символ, нежели граница: по понятиям селянина, это предмет важный и священный.

В средних провинциях Франции, где древние обычаи сохранились более, нежели в других местах, уважение к чужой собственности само по себе не имеет большого значения: крестьяне в тяжбах между собой более основываются на уважении к старине, к прошедшему, нежели на правилах честности и справедливости. Никто из них не задумается увеличить исподтишка свое поле за счет беспечного соседа: для этого обыкновенно передвигается и кладется на видное место какой-нибудь камень, так чтобы, в случае нужды, можно было сказать, что он сдвинут и попал на новое место случайно. Обиженный владелец, заметив, что у него отрезали пять или десять борозд земли, приходит в волнение, жалуется и ссылается на свой joux taus (межевой знак и в настоящее время называется латинским словом jus). Собираются свидетели, обнаруживают обман и принимаются отыскивать настоящую границу, древний терм: предполагается, что похититель не мог решиться коснуться его, потому что это было бы и святотатство и преступление, несравненно более важное, нежели всякий обман. Редко случается, чтобы не нашли старого межевого знака, который, обыкновенно, есть не что иное, как камень более или менее значительной величины, глубоко врытый в землю дли того, чтобы соха не могла сдвинуть его с места. Камень этот — древнее божество Терм. Чтобы сдвинуть его с места, нужны два условия: скептическая дерзость, на которую человек самый недобросовестный часто не может решиться, и предварительная работа, которая легко может обнаружить намерение похитителя. Нужно идти ночью, взять с собой, кроме сохи, другое орудие, выбрать время, когда на поле нет работ, для того, чтобы не измять посева, не прервать борозды и таким образом не оставить обличительных следов. Да наконец, и работа эта не всегда легкая: камень тяжел, поднять и перевести его на другое место одному иногда совершенно невозможно; для этого нужен один и даже несколько соучастников, а подвергать себя такой опасности из-за какого-нибудь клочка земли никто не решится.

Когда исследование кончено, когда каждый подал свой голос и все решили, что вот здесь должен быть первоначальный jus, начинают копать и открывают исчезнувшее божество под слоем постоянно возвышающейся почвы. Ложный бог уничтожается и граница снова восстановляется. Похититель рассыпается в уверениях, что он ошибся, что большой камень, мало-помалу отодвинутый на новое место, был причиной ошибки, и что он очень сожалеет о том, что ему не пришло этого в голову прежде. Все это, конечно, навлекает на него некоторое подозрение, но он не коснулся настоящего jus и потому не считается обесчещенным.

Обыкновенно jus выдается из земли на несколько линий и в Воскресение Лазаря украшается освященными вербами, подобно тому, как у римлян он украшался ожерельем или венком из листьев.

Заметим мимоходом, что бывают иногда люди весьма необыкновенные, по тому магнетическому могуществу, которое приписывает им суеверие поселян, или по искусству врачевать недуги, а искусство это состоит по большей части в умении употреблять самые простые снадобья. Но крестьяне охотно принимают от знахарей те средства, которым они не поверили бы, если бы их прописал им настоящий доктор. Голая наука не убеждает ум несведущего селянина: он презирает то, что приобретается изучением и опытом. Ему нужны волшебство, непонятные слова, эффектная обстановка. Старые колдуньи, произносящие свои заклинания с вдохновенным видом, всегда поражают воображение больного, и если лекарке удастся напасть на средство действительное и объяснить, как его употреблять, то родственники и друзья больного непременно позаботятся о том, чтобы все её предписания были соблюдены с точностью, чего они никогда не сделают для настоящего врача.