Нож

Харри бывал счастлив. Но счастье подобно героину: попробовал один раз, понял, что оно существует, и ты уже никогда не сможешь смириться с обычной, лишенной его жизнью. Потому что счастье отличается от умиротворения. Счастье неестественно. Счастье – трепетное, исключительное состояние: это секунды, минуты, часы, дни, которые, как ты понимаешь, не могут длиться вечно. А грусть возникает не потом, а одновременно со счастьем. Потому что вместе с ним приходит болезненное осознание того, что теперь уже больше ничто не будет таким, как прежде, и ты начинаешь тосковать по тому, что имеешь, ты расстраиваешься, предчувствуя тяжелое похмелье и горе потери, проклинаешь себя за то, что знаешь, какие чувства ты в состоянии испытывать.

Ракель обычно читала в кровати. Иногда вслух, если ему тоже нравилась книга. Например, рассказы Хьелля Аскильдсена. И это наполняло Харри счастьем. Однажды вечером она прочитала предложение, отложившееся у него в памяти. В новелле рассказывалось о девушке, которая всю жизнь прожила с родителями на маяке, пока к ним не приехал женатый мужчина по имени Крафт. Она влюбилась в него и про себя подумала: «Зачем ты приехал и сделал меня такой одинокой?»

Катрина прочистила горло, но ее голос все равно задрожал, когда она сказала:

– Нашли Ракель, Харри.

Он хотел спросить, как можно найти того, кто не пропадал. Но чтобы говорить, он должен дышать. Харри сделал вдох:

– И… что это означает?

Катрина изо всех сил старалась владеть собой, но потом не выдержала и прикрыла рукой рот, исказившийся в гримасе.

Слово взял Гуннар Хаген:

– Самое худшее, Харри.

– Нет, – услышал Харри свой голос. Злой. А потом умоляющий: – Нет!

– Она…

– Подожди! – Харри поднял руки перед собой. – Не говори ничего, Гуннар. Не сейчас. Позволь мне… просто немного подожди.

Гуннар Хаген терпеливо ждал. Катрина закрыла лицо руками и беззвучно всхлипывала, но трясущиеся плечи выдавали ее. Харри нашел взглядом окно. В коричневом море парка Бутспаркен до сих пор лежали сероватые острова и небольшие континенты снега. Но липовая аллея, ведущая к тюрьме, в последние дни начала оживать. Через месяц или полтора почки внезапно раскроются – и Харри проснется и увидит, что в Осло опять стремительно, за одну ночь, нагрянула весна. И это будет лишено всяческого смысла. Бо́льшую часть своей жизни он прожил в одиночку. Все было нормально. А сейчас ненормально. Он не дышал. Его переполнял углекислый газ. И он надеялся, что все произойдет быстрее, чем за двадцать две минуты.

– Ладно, – произнес он. – Давай говори.

– Она мертва, Харри.

Глава 7

Харри взвесил на руке мобильный телефон.

На расстоянии восьми нажатий кнопок.

На четыре меньше, чем когда он жил в пансионе «Чункинг-мэншн» в Гонконге. Комплекс состоял из четырех серых высотных зданий, представлявших собой маленькое сообщество. Там находились ночлежки для рабочих из Африки и с Филиппин, рестораны, молельные комнаты, ателье, обменные пункты, родильные отделения, похоронные бюро. Комната Харри располагалась на втором этаже корпуса «С». Четыре квадратных метра голого бетона, где имелось место для грязного матраса и пепельницы, где капающая из кондиционера вода отсчитывала секунды, в то время как сам он терял счет дням и неделям, уплывая в опиумный дурман и выплывая из него, решавшего, когда ему уходить, а когда возвращаться. В конце концов некая Кайя Сульнес из отдела убийств приехала и забрала его домой. Но перед этим он нашел определенный ритм жизни. Каждый день, подкрепившись стеклянной лапшой у Ли Юаня или прогулявшись по Натан-роуд и Мелден-роу, чтобы купить опиума в детском рожке, Харри возвращался обратно, вставал у дверей лифта в «Чункинг-мэншн» и смотрел на телефонный автомат, висевший на стене: это был своего рода ритуал. Он сбежал от всего. От работы следователя, потому что она пожирала его душу. От себя самого, ибо он превратился в деструктивную силу, уничтожающую все вокруг. Но прежде всего – от Ракели и Олега, поскольку не хотел причинить им вреда. По крайней мере большего, чем уже причинил.

И каждый день, ожидая лифта, Харри стоял и разглядывал телефон-автомат, перебирая монеты в кармане.

Двенадцать нажатий кнопок – и он сможет услышать ее голос. Узнать, что у них с Олегом все хорошо.

А вдруг нет? Как узнать это, не позвонив?

В их жизни было много хаоса, и с момента его отъезда с ними могло случиться все, что угодно. Ракель и Олега вполне могло увлечь в водоворот дела Снеговика. Ракель была сильной, но Харри видел такое в других делах об убийствах – выжившие ломались и сами становились жертвами.