Новый Вавилон

— Брось, мама, никто не резервирует время за двадцать лет до гипотетического венчания. Да еще неизвестно с кем.

— Элиас не мог упустить возможность. Кроме того, он хочет жениться именно на тебе… во всяком случае, пока.

— Мог бы поинтересоваться моим мнением, вдруг я предпочитаю буддийский храм? Или синагогу, пагоду, православный собор?

— Да какая, к черту, разница, Клеофея?! Когда тебе дарят сумку от «Луи Виттон», не стоит отказываться со словами: «Я предпочитаю “Эрмес”!» Все эти… «бренды» — Аллах акбар, Иисус Христос, Будда Блаженный — взаимозаменяемы. Конфессии стараются заработать, сдавая внаем памятники, и правильно делают — следует признать, что с мохнатых времен ничего романтичнее в мире не построили. У них отлично налажен кросс-мерчандайзинг: крестики, статуэтки Будды, рука Фатьмы и глаза святой Луции Сиракузской. Люди давно перестали быть мусульманами, протестантами и кем там они еще были. Религии исчезли, девочка моя, вместе со странами и языками. Да кому я рассказываю, это ты у нас учитель истории!

Клео пожала плечами и отвернулась к стене, нарочито проигнорировав зажигательную речь матери.

Галилео Немрод начал отвечать на вопросы журналистов. Желая притушить тревогу, вызванную теле- и радиотрансляциями, он апеллировал к первым статьям Конституции 2058 года. По данным бегущей строки, уже 53 % землян из 19 % принявших участие в опросе ответили утвердительно на вопрос о расширении периметров безопасности.

Клео пришла в такое раздражение от непостоянства общественного мнения и от диких идей матери, что порывисто вскочила, выбежала из дома и кинулась в рощу. Ей требовался чистый воздух.

— Ладно, мама, я запомнила. 31 мая 2118 года, — крикнула она. — Я подумаю над этим вопросом. И дам тебе ответ через двадцать лет.

Милен хмыкнула. Она не пошла за дочерью — телепортировалась на тридцать метров и оказалась перед ней. Как же Клео ненавидела подобные фортели! Она то и дело одергивала своих учеников, чтобы те не развлекались подобным образом во дворе во время перемены.

Мадам Луазель сорвала цветок сакуры и воткнула его в прическу.

— У Элиаса масса достоинств. И он совсем не глуп. Хочет пригласить тебя заранее, у него есть сюрприз почище венчания в Ватикане.

— Наши парные похороны в 2166 году в Вашингтоне, на Арлингтонском кладбище?

— Идиотка! Он приглашает тебя сегодня вечером! Не понимаю как, но ты его околдовала.

— Сегодня вечером? А что будет сегодня вечером?

— Доченька, ты одна не в курсе. Сегодня вечером в Рио, на стадионе «Маракана», состоится финал чемпионата мира по футболу.

Ах да, пресловутый финал… Дети в классе уже неделю только о нем и говорят.

— Ну футбол, и что с того?

Ее мать выдержала театральную паузу секунд на тридцать, любуясь своим зыбким отражением в бассейне с кувшинками, и переспросила:

— И что с того? Элиас достал два билета! Вся планета будет с замиранием сердца смотреть на футбольное поле не в 2118 году, а сегодня вечером. Вся планета, миллиарды жителей! И только сто двадцать тысяч телепортируются на трибуны «Мараканы». И Элиас с избранницей будут в числе счастливчиков.

Клео посмотрела на стену через открытое окно, не возвращаясь в дом. Молодая журналистка задавала свой вопрос президенту Немроду, но голос матери звучал слишком громко и заглушал ее слова. Вообще-то Клео они мало волновали, зато ее заинтересовал симпатичный репортер — смуглый, с орлиным носом и глазами ловчего сокола.

— Ты меня слушаешь, Клеофея?

— Да, конечно. Конечно, слушаю…

— И что же передать Элиасу, нахалка ты этакая? Пусть перепродаст билеты, потому что ты не любишь футбол и предпочитаешь поужинать в «Жюль Верне», на верхотуре Эйфелевой башни? Или он может отдать лишний билетик твоей несчастной мамочке? А почему нет? — Милен нежно коснулась указательным пальцем цветка сакуры в волосах. — Или…

— Передай, что я согласна.

От изумления Милен совершенно растерялась.

— Правда?

Клео колебалась, но, мысленно взвесив все «за» и «против», решила принять приглашение. Она мало что знала о правилах игры в футбол, но ей нравилась праздничная атмосфера, царящая на стадионах, всеобщее веселье, разноцветные флаги и вымпелы, яркая форма игроков. Она купит сувениры для всех своих учеников, раздаст им программки и значки. Клео будет максимально честна с Элиасом — как, впрочем, и всегда. Никакой двусмысленности! Она не влюблена в него и много раз давала это понять, в том числе во время редких совместных ужинов, прогулок и походов в музеи, но Элиаса ее холодность только еще сильнее заводит. Наверное, он воспринимает Клео как неприступную крепость и бросит ее в тот самый момент, когда она сдастся.

— Правда? — повторила Милен, словно все еще не могла поверить. — Ну так за дело!

В следующее мгновение она телепортировалась к гардеробу и принялась перебирать оставшиеся вешалки с юбками и платьями. Клео не торопясь подошла и встала рядом.

— Я написала Элиасу, — сказала она. — Дала ему доступ в мое частное пространство. Он сейчас будет здесь, поэтому оставь нас одних, мама.