Новый уровень

— Вот, другой разговор! — Матанцев обнял руками моё кресло и буквально зашептал мне в ухо. — Нам надо выяснить все его связи и контакты. Поможешь? А то ломается, сука, за халифат топит, а мне, русскому офицеру, предлагает идти наhуй, ты можешь себе такое представить? — он вопросительно посмотрел на меня. — И ведь что характерно, с диким акцентом разговаривает, а когда матерится — чистенько так выходит! И очень обидно! — генерал перевёл дыхание. — Лёха, если тут какой косяк случится, то и Свердловской, и Челябинской области вместе с Тюменской не останется… Второй Чернобыль будет!

— Виктор Петрович, а спецсредства не пробовали? — попытался уточнить я.

— Лёшенька, мне он пока живой и здоровый нужен, в полном сознании, что характерно! А в долгие интеллектуальные поединки и оперативные игры, которые так любят в фильмах показывать, мы с ним потом будем играть, а сейчас не до сук, не до них! — генерал откинулся обратно на сидение.

— От меня-то что надо? — решил я поставить вопрос «ребром».

— Взрослеешь, студент, вопросы правильные задаёшь. — донеслось с заднего сидения. — Короче, надо этого упыря загипнотизировать. Сможешь?

— Я так понимаю, что вариантов других всё равно нет? — уточнил я.

— Есть, как не быть-то… Но это уже крайние меры, и не такие эффективные как с тобой. Пошли? — он открыл дверь.

— Пошли. — сказал я и начал вылезать из машины.

Я прекрасно понимал, что весь этот цирк Матанцевым был устроен только с одной целью — создать у меня соответствующий настрой перед «гипнозом».

— Студент, не ерунди, там всё совсекретно, никаких имён и званий. Понятно? — уже другим, крайне серьёзным тоном просил генерал.

— Понятно.

— Отлично! И помни про Чернобыль! Пошли, я в тебя верю!

Надо отдать должное профессионализму Матанцева, когда я оказался перед этим выблядком, кроме холодной ненависти к нему не испытывал уже ничего. Он был привязан к стулу скотчем в большой комнате дома и охранялся двумя «тенями».

— Вышли все! — бросил Матанцев, входя в комнату.

«Тени» переглянулись…

— А-а… — попытался возразить один из них, но увидев жест, не оставляющий никаких сомнений, поспешил удалиться вместе со своим напарником.

Ещё когда мы заходили во двор, я настроил себя на «работу». «Клиент» был непростой, это я определил сразу. Он верил в то, что делал. Фанатик. Наверно, если бы он был другим, меня бы здесь тогда и не было…

— Ты будешь отвечать на вопросы? — я «даванул» на «клиента» по полной программе, заметив, в что в углу комнаты стоит камера на штативе, к которой уже подошёл Володя.

— Бюду. — «поплыл» тот.

— Спрашивайте. — повернулся я к Матанцеву.

Допрос продолжался больше трёх часов. Генерал оказался прав — на станции действительно готовился теракт. Эти суки взяли в заложники детей некоторых ключевых сотрудников Белоярки. Оказался прав генерал и в том, что информация была нужна здесь и сейчас. Три раза делали перерыв, во время которого Матанцев выходил из комнаты, оставляя нас на попечении Володи, и раздавал указания подчинённым. Наконец, после того как Абдурахим, так звали террориста, начал повторяться, генерал подал мне знак заканчивать.

— У-у-у, шайтан! — прошипел Абдурахим глядя на меня, когда его тащили мимо.

— Ну, Лёха, ай да сукин сын! — хлопнул меня по плечу Матанцев. — Я твой должник! Мы тут все теперь твои должники! Большая часть информации уже подтверждается!

— Тащ генерал, можно я уже домой поеду? Устал сильно…

«Держать» этого упыря больше трёх часов было несколько утомительно.

— Конечно, конечно, пойдём, провожу! — мы вышли из дома и направились к Валериной машине. — Ты масочку-то не снимай, мало ли… — прореагировал Матанцев на мою попытку стянуть балаклаву. — Вот отъедете подальше, там и…

Когда мы выехали из Заречного, я спросил Валеру:

— Валер, вроде нужное дело сделал, людям жизни спас, а всё равно, противный осадок остался…

— Это нормально. — он вздохнул. — Работа у нас такая, говно без перчаток разгребать. Кому-то может показаться, что это романтично и весело, как в кине каком-нибудь показывают, но все они очень сильно ошибаются… Романтики у нас долго не живут… Это работа, такая же как и все, только в конце её видишь боль и страдания не только «своих», тех, кого ты защищаешь, но и «чужих» — от кого защищаешь… — он опять тяжело вздохнул. — Водка в доме есть?

— Есть. — кивнул я.

— Зайдёшь домой, нальёшь себе стакан и выпьешь. Потом сразу спать. Родителям ни слова. Понял меня?

— Понял…

* * *