Новый Робинзон

Иногда я уводил ее с собою в далекую прогулку, которая оказывалась, в сущности, свыше ее сил, только для того, чтобы обмануть и потешить и себя и ее обманчивой надеждой. И она, бедняжечка моя, шла через силу для того, чтобы доставить мне хотя бы минутное успокоение; так, иногда она принималась скакать, прыгать и бегать впереди меня, резвясь, как дитя, для того только, чтобы доказать мне, что она все еще сильна, молода и весела, как прежде, и вслед за этим, поистине трагическим усилием над собой она старалась всячески скрыть от меня свое изнеможение. Однако вскоре ей пришлось совершенно отказаться от прогулок, и видя, что силы окончательно изменяют ей, она собралась с духом и сказала мне однажды, что она знает, что ей недолго осталось жить и что, в сущности, она даже очень рада умереть, потому что тогда мне будет легче вернуться в цивилизованные страны, достигнуть этой заветной цели, к которой я стремился всегда в продолжение стольких лет. Она принялась доказывать мне, что теперь это уже будет не так трудно, потому что я уже встречался и имел случай завязать некоторые сношения с белыми людьми, а кроме того, до нас давно уже стали доходить вести о проведении трансконтинентальной телеграфной линии от Аделаиды до Порт-Дарвина. Едва успела она заговорить о своей смерти, как я почти обезумел от горя. Мысль, что ее не будет со мной, была столь ужасна для меня, что при одном упоминании об этом я не помнил себя от горя, ужаса и отчаяния и, бросившись подле нее на землю, рыдал, как безумный.

Я уверял ее, что мне все равно, сколько бы лет мне ни пришлось прожить здесь, среди чернокожих ее собратий, только бы она всегда была со мною, я старался всеми силами уверить ее, что она не только не умрет, а вернется вместе со мной на мою родину и там, перед лицом белых людей, я прославлю ее безграничную преданность и ее достоинства. Но так как на все эти речи она только печально улыбалась, я переменил тему разговора и перешел к воспоминаниям о прошедшем. Стал перебирать всю свою жизнь с того самого момента, когда она была заброшена на безлюдный остров Тимбр; при воспоминании о всех пережитых нами вместе лишениях и страданиях, радостных и счастливых днях всей этой дружно прожитой жизни, она тоже не выдержала и разразилась слезами; тогда мы долго плакали в объятиях друг друга.

Я забыл сказать, что к этому времени она уже приняла христианство и сделала это исключительно по своему собственному желанию и убеждению. Она так безгранично верила в мою мудрость и в мои знания, что постоянно просила меня рассказать ей все о моей религии для того, чтобы и она могла ее принять и верить тому же, чему верю я. Как большинство вновь обращенных, она была преисполнена самой пылкой горячей веры и энтузиазма и теперь, в эту трудную минуту, старалась побороть в себе страх близкой смерти, уверяя меня, что она не боится смерти, потому что уверена в возможности охранять меня больше и лучше, чем прежде. «Как бы все было со мной иначе, если бы я осталась жить среди своего народа, – говаривала она, – я и теперь бы все еще продолжала верить, что величайшей для меня честью после смерти – было бы превратиться в какое-нибудь животное, а теперь я знаю, что светлое, счастливое будущее ожидает нас всех там, в небесах, и что в определенный срок и ты придешь туда, и мы свидимся там, чтобы никогда более не расставаться».

Ямба не чувствовала никаких физических страданий и даже слегла в постель не ранее как дня за четыре до смерти.

Так как моя любовь, моя привязанность и уважение к Ямбе были известны не только всему нашему племени, но и всем соседним племенам, то, как только прошел слух, что она лежит при смерти, отовсюду стали стекаться к моему горному жилищу толпы туземцев. Все они спешили высказать мне свои соболезнования и всякого рода нежное участие. С раннего утра и до поздней ночи к жилищу нашему тянулись вереницы туземных женщин и многие из них пришли сюда издалека, чтобы узнать о состоянии здоровья моей умирающей жены.

Между тем единственной заботой Ямбы в эти последние дни ее жизни была забота о том, чтобы как нельзя лучше снарядить меня в путь в цивилизованные страны. Она целыми часами пересказывала мне различные способы отыскивать воду в безводной пустыне, какими пользуются туземцы; затем несколько раз напоминала мне, что прежде всего мне следует идти к югу до тех пор, пока не дойду до местности, где деревья опалены, и затем следовать тропой, которая идет на запад.