Новый Мир ( № 7 2007)

Ирина, снизив голос, заговорила о том, что ее Сережа — человек легкомысленный и не очень самостоятельный. И ему постоянно нужен кто-то, кто был бы рядом, кто удерживал бы его от совершения жизненных ошибок, от которых он сам же очень страдает. Попытка завести жену закончилась полным фиаско. А новую женщину, которая подошла бы и ему, и сыну Никите, найти все никак не удается. Тут она сделала паузу. Вздохнула и сказала совершенно обезоруживающе:

— Понимаете, я долго думала и пришла к мысли, что вы, Владимир Яковлевич, могли бы стать для Сережи кем-то вроде наставника, советчика, старшего брата, в конце концов. Могли бы ему посоветовать, какая женщина ему подойдет и каким образом завести с ней знакомство. И все такое прочее… Ну, вы понимаете… Вы же ведь прекрасно разбираетесь в людях, в психологии. Ведь вы же писатель.

— Ну, не Лев же Толстой, — попытался я отбояриться.

— Не прибедняйтесь, — сказала Ирина. И начала грубо льстить: — А кто написал пятую, шестую и седьмую “Русские книги для чтения”? Кто в своей статье доказал, что роман “Война и мир” является рифмованным силлабическим стихотворением со стихами гипертрофированной протяженности? Кто в книге “Смерть приходит по Интернету” поставил эпиграф “Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему интересно”? Кто, в конце концов, в своем арт-проекте использовал слоган “Все смешалось в доме Облонских. Миксеры Уральского машиностроительного завода — результат превосходит любые ожидания”?

— А вы осведомлены, — ответил я, приятно удивленный.

— Да, Владимир Яковлевич, осведомлена. И поэтому считаю вас духовным наследником Льва Николаевича.

Это был чистый нокаут! Не столько интеллектуальный, сколько нравственный: лесть была очевидна, но она была столь сокрушительна, что я выкинул на ринг полотенце, выплюнул капу и дал слово, что отныне буду присматривать за ее Сережей. И по возможности подберу для него подходящую пару.

Поскольку, как я понял, Ирина полностью удовлетворила свои потребности в общении со мной, то теперь я должен был получить от нее нечто. Нечто несоизмеримо большее — ответ на главную загадку бытия. Однако для этого надо было еще задать вопрос, на что в данном случае был способен мудрец, а не человек посредственный и заурядный. И, судя по всему, я никак не оправдывал тех авансов, которые мне выдала Ирина, сравнивая с Толстым.

— А как там у вас? — Ничего умнее я придумать так и не смог.

— Кому как, — рассмеялась Ирина. — Но, в общем, жить вполне можно.