Новый Мир ( № 4 2003)

портной с сантиметром на шее

 

Старик и душа

когда она явилась ему впервые

то была в наутюженной блузке с комсомольским значком

вроде старшей сестры

потом всякий раз в ином образе и летах

как в новом платье

он чуть не лишился ее

в тот раз что она была девочкой-подростком

и убежала за укатившимся волейбольным мячом

иногда приходила как доктор в белом халате

а в решающие минуты принимала облик мухинской Жницы

ей с ним пришлось поваландаться

и все равно

уже на лестнице

она оглянется уходя и увидит:

старик у окна

и вместо Евангелия

читает утреннюю газету

 

Оса, увязшая в клубничном варенье

серебряная ложка — стук!

...вот так и Он меня прихлопнет сдуру:

жужжал, надоедал Ему...

Поверх старого текста

маленький банк

расположился в прежней “стекляшке” на Киевской

стриженые клерки

расставили свои компьютерные столы в хирургической тишине

клацают и шуршат

сквозь банковских

сквозь их хромированные столы

проходят прозрачные тени официантов

в грязных фартуках

волокущие подносы с разбавленным пивом

у тех и других

одинаково скуластые лица

ни те ни другие

не могут выговорить слова “палимпсест”

 

Литературная стратегия

Зачем шарахать дверью?

Вот я за собой тихонько притворю обложку.

И посмотрю.

Агрегат

Вряд ли я смогу описать восторг, охвативший всю нашу семью при переезде из города в деревню. Даже тетя Мара, склонная, правда, к преувеличению, не могла похвалиться тем, чтобы когда-нибудь раньше ее так переселяли. Единственное, что можно было бы сравнить с эмоциями, не покидавшими нас во время разгрузки и затаскивания мебели в новое помещение, было, по мнению брата Петера, то чувство облегчения, которое наша бабушка испытала после окончания Второй мировой войны, узнав, что ее старший сын, муж Мары, не скончался в Аусшвице, а возвращается домой. (Еще больше это наше ощущение было сродни веселью самой тети Мары, получившей вскорости уведомление о том, что ее муж — по ошибке! — был кремирован. Бумага содержала также уверения, что все произошло в полном соответствии с желанием покойного быть сожженным после смерти. То обстоятельство, что кремация мужа последовала не за его смертью, а, наоборот, смерть — за кремацией, она сочла пустяком.)