Новый Мир ( № 2 2009)

Аркадий Иванович положил чемодан на стол, торжественно, по-военному вытянувшись, поздравил Любу с новорожденной и удалился, сказав, что “скоро спустится за Нюсей”.

Анна Сергеевна открыла картонную крышку, и Люба замерла: аккуратными стопочками в чемодане были разложены детские распашонки, чепчики, кофточки, платьица, трусики и маечки на возраст от нескольких месяцев до трех лет. И все это было ручной работы, с нежной прошвой и кружавчиками. В отдельном пакете мягко пружинили вязаные крючком костюмчики из бело-розовой шерсти. Разложив подарки, Анна Сергеевна жестом остановила Любу, метнувшуюся было в кухню ставить чайник, и опустилась на стул.

— Не надо, Любочка, я пойду скоро. А это… — Анна Сергеевна трудно вздохнула. — Это давно еще… Все надеялась, что врачи разрешат ребеночка. Не разрешили. А так девочку хотелось. — Мелкие слезинки стали падать с ее ресниц, минуя впалые щеки, прямо на платок, цеплялись за пух, застревали в нем, и Анна Сергеевна осторожно, как просыпавшиеся бусы, снимала их пальцами. — Сколько ж можно хранить это. Родни у нас нет никого, так вышло. А тебе, деточка, пригодится. Я болею, а когда умру, что ж Аркаше возиться со всем этим.

Люба теребила край блузки, краснела, бледнела, не знала, что сказать.

— Тетя Нюся, да вы не старая совсем… Это мужики мрут как мухи, а мы… — Но тут Люба наткнулась на страдающие глаза Анны Сергеевны и со страху ляпнула что-то совсем несусветное: — Да вы не думайте, тетя Нюся, когда помрете, я за Аркадием Ивановичем присмотрю, вы не сомневайтесь…

 

Люба указательным пальцем подхватила навернувшуюся слезу. Зыркнула по сторонам. Никто не заметил. Доктор, опустив глаза, раскатывал хлебный мякиш на скатерти. Аркадий Иванович подкладывал вкусности на тарелку жены. “Не померла Анна Сергеевна, — подумала Люба. — Держитьсси. За воздух, видать, а держитьсси”. Зинаида, вытирая уголки рта мизинцами, беседовала через стол с Августой Игнатьевной. “Единственная не пришла, — вспомнила прошлую обиду Люба. — А доктор пришел, не побрезговал”.

Латышева Люба робела. Тогда несколько секунд она столбняком стояла в дверях, прежде чем сообразила пригласить доктора в комнату. Латышев поставил на пол пакет с дефицитными подгузниками и пошел в ванную мыть руки. Потом взял из корзины ребенка, развернул пеленки, потер ладонь о ладонь, чтоб теплые были, и осторожно, сверху вниз погладил персиковое тельце. Латышев проверил рефлексы и, подержав на ладони крохотные детские пяточки, сказал Любе, чтобы заворачивала.