Новый Мир ( № 1 2006)

Эля купила в ближайшем ларьке бутылку “Анапы” и отправилась куда глаза глядят. Она появилась на вокзале за пять минут до отправления поезда и за секунду до того, как Никита, утопив окурок в луже, повернулся, чтобы подняться в вагон и никогда больше не увидеть замечательный город Подольск.

— Ну, и куда ты собрался? — спросила седая девушка, уничтожающе глядя на Никиту, уже поставившего ботинок на подножку.

— Я мимо еду, — ответил Никита, смутившись. Но спустился обратно.

Девушка фыркнула:

— Он мимо едет! Надо же! Какая наглость! Ты ко мне приехал! И мог бы ради такого случая почистить обувь и быть полюбезнее! Пойдем!

Тут девушка помахала бутылкой “Анапы” и решительно двинулась к виадуку.

— Подождите, я рюкзак заберу! — крикнул вконец растерявшийся Никита.

Девушка резко обернулась и смерила наглеца взглядом. Нет, не так:взглядом,который, как она любила говорить в “прошлой жизни”, “в лучшем случае убивает наповал, в худшем — делает импотентом”. Но потом почему-то улыбнулась (этого она не делала тоже с прошлой жизни) и, дружески замахнувшись на почти убитого Никиту бутылкой “Анапы”, ласково сказала:

— Мы с тобой, гаденыш, на вы не переходили. Дуй за своими шмотками!

“Анапу” они распили прямо на виадуке. После чего Эля весело блевала на проходящие внизу поезда, приговаривая:

— Это меня от кислорода развезло, я год из дома не выходила!

— И на обломках самовластья напишут наши номера! Демократическая партия политзаключенных России! — Глубокой ночью Эля декламировала Александра Сергеевича Пушкина, обращаясь то к Никите, то к замшелому Владимиру Ильичу Ленину, понуро стоявшему на обглоданном пьедестале в самом центре Подольска. Когда следом за словами великого поэта в ее этюдах замерцали какие-то современные маргиналии, у памятника затормозил милицейский “уазик”.

— Го-го-го! — захохотала Эля сквозь растрепанные, как у ведьмы, седые космы. — Давненько меня в живодерню не забирали! Го-го-го!!!

У Никиты и даже у привыкшего ко всему Ильича от этих раскатистых “го-го-го” мороз пошел по коже. Из машины вышел Алеша, взял Элю за руку и тихо сказал:

— Поехали домой…

— Ах, это ты, мой рыцарь бедный, худой и бледный, — высказалась Эля, а потом молниеносно нырнула на асфальт и тут же заснула.

Домой беглую Елену везли на милицейской тачке. Алеша всю дорогу молча плакал и улыбался сквозь слезы, глядя на расплывчатые пятна фонарей. Очки он где-то потерял, бегая по Подольску в поисках своей своенравной судьбы.

 

5