Новый мир, 2002 №10

«Проблемами марксизма учеба на философском факультете никогда не ограничивалась. Именно здесь мы читали запретных для многих в советские времена Хайдеггера и Сартра, изучали Библию, слушали лекции о современных философах, чьи имена еще было не принято упоминать вслух даже на „продвинутых“ московских вечеринках. Один из парадоксов этого времени в том, что огромное количество действующих сегодня священнослужителей окончили кафедру истории и теории атеизма и религии. Человек хотел читать Библию, богословские тексты в оригинале. Куда ему оставалось идти? (Действительно, куда, бедному? Ну не в церковь же. — П. К.) Масса литературы тогда была закрыта, не предназначалась для свободного чтения. А у нас на факультете позволялось читать практически все.<…> Сегодня по-прежнему модно (курсив здесь и ниже мой. — П. К.) говорить о существовавшей раньше жесткой Системе. Да, иногда трудно было опубликоваться, обнародовать новую идею (в рамках марксистско-ленинской философии, видимо. — П. К.). Но дискуссий на факультете велось больше, чем сегодня! Внутренняя свобода философа не зависит напрямую от силы внешнего давления».

Конечно, напрямую не зависит. Она лишь время от времени фильтруется парткомами, замами по идеологии, казачками из ГБ, осведомителями из числа студентов и преподавателей, — не напрямую же! И вообще пора бы забыть эти разговоры о «самом консервативном факультете МГУ», пусть их на истфаке изучают.

Вадим Перельмутер. Записки без комментариев. — «Арион», 2002, № 2.

Цитаты, практическое стиховедение, глоссарий читателя. И — как всегда у В. П. — ценные открытия.

«Само слово „концепт“ в теорию-практику российского постмодернизма взято прямо из немецкого, то есть от тех самых славистов, которые постмодернизм и сотворяли, получив под свой „концепт“ деньги (Konzept — то, под что дают деньги)».

А я все думаю: что их так в Германии любят-то?

Подробные сведения о последних днях Константина Николаевича Батюшкова. Публикация Т. Л. Латыповой. — «Наше наследие», 2002, № 61.

Редкое свидетельство принадлежит директору Вологодской гимназии — А. В. Власову в ответ на запрос неустановленного лица.

«Батюшков изъявил желание войти в храм; компаньон его согласился на это, присовокупив, что он должен вести себя там как следует и ничего не говорить. „Хорошо, хорошо, — отвечал Константин Николаевич, — будьте покойны, я ничего не сделаю; мне только хочется взглянуть, как они там молятся мне“. Войдя в церковь, Батюшков встал на место и чрез несколько секунд надел шляпу на голову; его провожатый принужден был увести его из церкви. Впрочем, в последние годы идея его о том, что он бог, не была уже в нем заметна, как и все идеи его помешательства».

Здесь же зафиксировано стихотворение «Подражание Горацию», написанное в альбом племяннице:

Царицы царствуйте и Ты Императрица!
Не царствуйте Цари: я сам на Пинде Царь!
Венера мне сестра и ты моя сестрица
А Кесарь мой Святой Косарь.

Поленово. Составитель Л. Е. Долгина. — Альманах «Памятники Отечества», 2001, № 52.

Выпуск альманаха посвящен Государственному музею-заповеднику В. Д. Поленова, все 176 страниц. Прошлое и настоящее одного из лучших русских музеев, «философия хозяйства» (воспользуемся формулой С. Булгакова) которого заслуживает, думаю, всестороннего научного и — даже — художественного исследования. «Надо просто ощутить, что Поленово — не игрушка для горстки прирученных сотрудников и друзей. Это отдушина для человечества, это дом воплощенной мечты и это — дом твоей веры. И место это надо хранить, но хранить развивая, стремясь не испортить, более того — пытаясь угадать, понять, осмыслить, что бы сделал сам Василий Дмитриевич Поленов» (из вступительной статьи директора музея Натальи Грамолиной).

В этом «поленовском выпуске» много семейной хроники: письма, свидетельства, воспоминания, вчерашняя и сегодняшняя история поленовского театра и, конечно, репродукции уникальных картин и фотографии. В общем-то, это — книга, замаскировавшаяся под альманах. Хорошо, что она наконец вышла.

Валерий Попов. Век такой, какой напишешь. — «Октябрь», 2002, № 6.

Называется «Каменный гость». Маленькая.

«Путем хитрых карьеристских ухищрений мне удалось следующее: я живу в квартире, в которой жила и умерла Ирина Одоевцева после переезда к нам из Парижа. Кроме того, мне удалось прожить несколько лет в будке Ахматовой в Комарове — правда, она там теснилась одна, а теперь ютятся две семьи, восемь человек. Единственное, что меня пугает, что возникнет вдруг передо мной Николай Гумилев и гаркнет:

— Отстань от моих баб!»

Очень понимаю вас, Валерий Георгиевич. Я снимаю дачу, в которой квартировала Надежда Мандельштам в то самое время, когда она заканчивала свою «Вторую книгу», и еженедельно вожу экскурсантов в комнату писательницы (Лидии Чуковской), подвергшей это сочинение беспощадному разгрому (с которым я, между нами говоря, согласен). Какой же мраморной мухи ждать мне по этому случаю?