Новый мир, 2002 №04

В одном случае я присутствую при разговоре моего знакомого, директора частной школы (очень дорогой, с «индивидуальным» подходом в обучении), с весьма состоятельным отцом будущего ученика. Отец перечисляет, чем, по его мнению, должен овладеть сын за годы учения (порядок пожеланий сохранен):

— Верховая езда.

— Непременно, — отвечает директор.

— Теннис там, плавание…

— Обязательные предметы.

— Английский в совершенстве.

— А как же иначе, — подтверждает директор.

— Ну, может, французский, — с некоторым сомнением замечает отец.

— Все выпускники нашей школы свободно говорят на двух или трех иностранных языках.

— Да, должен быть грамотным.

— Это школа гарантирует.

— Да, ну что еще? — размышляет отец. — Может быть, гольф?

— Интересное пожелание. В индивидуальном порядке мы обязательно обеспечим вашему сыну занятия гольфом.

Отец молчит, похоже, что желания исчерпаны.

— Хочу вас предупредить, — говорит директор, — что у нас в школе дисциплина, к ученикам предъявляются определенные требования…

— Это я гарантирую.

Потом они подпишут договор, и школа, безусловно, выполнит свои обещания.

Другой эпизод — это обычный кухонный (или, если хотите, «чайный») разговор в интеллигентной компании. Опять же интеллигентный и не очень состоятельный отец жалуется на школу, в которую отдали ребенка. Сначала хотели денег, но как-то обошлись знакомствами, учительница — дура с претензиями, одноклассники — юные хамы из богатых семей, самому приходится теперь раз в неделю рассказывать что-то об искусстве в седьмом классе. Зачем, спрашивается, в эту школу отдал, да еще с такими трудностями? А другие, отвечает, еще хуже. А чего ты вообще от школы хочешь? — спрашивает кто-то. Ну как, говорит, хочу, чтобы был у меня образованный ребенок, приспособленный к жизни, успешный, талантливый, ну и вообще… Но школа-то тут при чем? — резонно замечает кто-то.

И действительно, ни одна школа, даже описанная в первом эпизоде, не возьмется за выполнение подобных родительских желаний. Ни за какие деньги, если речь, конечно, не идет о жуликах.

Тем не менее последнее слово в кухонной беседе осталось за обиженным отцом. Нет, все-таки образование наше в глубоком кризисе, подвел он итог, с которым все благополучно и согласились.

Я даже не буду комментировать эти эпизоды, поскольку мораль очевидна. Постановка задачи определяет ее решение. Первый отец вправе удивиться, о каком это кризисе мы говорим, если его сына обеспечивают даже уроками игры в гольф. Что же касается второго отца, то для него кризис образования грозит затянуться и стать перманентным. И в этом вся суть.

И снова проблема номер один

В заключение придется сказать целый набор банальностей. У нас есть прекрасные школы, а есть отвратительные. У нас есть замечательные педагоги, а есть такие, что и руки не подашь. Дети тоже бывают разные. Бездарных детей, конечно, не существует, но и талантливые крайне редки. Кому-то учиться интересно, кому-то нет. Все это совершенно не важно.

Проблема номер один в том, что кризис образования не в плохих учителях, и не в плохих учениках, и даже не в его неудовлетворительном содержании. Более того, он вообще не в образовании. Он в нашей растерянности перед стремительно меняющейся жизнью, в которой дети ориентируются лучше родителей, а ученики — лучше учителей. Что мы им такого хотим и можем передать (не квартиру, автомобиль или счет в банке), что они еще согласятся у нас взять? И пока мы этого не поймем, будет кризис.

Игорь Ефимов Краткое перемирие в вечной войне

Ефимов Игорь Маркович — писатель, публицист, эссеист. Родился в 1937 году. Окончил Ленинградский политехнический институт. С 1978 года живет в США. Автор многих романов (в их числе — недавние: «Не мир, но меч», 1996; «Суд да дело», 2001), нескольких философских трудов («Практическая метафизика», «Метаполитика» — ходили в самиздате под псевдонимом; «Стыдная тайна неравенства»), сборников статей.

Посланец

Появление Исайи Берлина — британского дипломата, мыслителя, профессора — в послевоенной России осенью 1945 года оставило глубокий след в памяти всех российских литераторов, актеров, режиссеров, художников, с которыми ему удалось встретиться. Только на короткой волне дружбы с бывшими союзниками могло свершиться подобное чудо: представителю «загнивающего капитализма» позволено было разгуливать по улицам советских городов, встречаться и говорить с советскими гражданами.