Новый эклогион

(Написано Макарием Макрийским)

Житие и подвиги святого и праведного Евдокима, просиявшего в IX веке

Повествование о жизни праведного Евдокима приносит великую пользу и рассказчику, и слушателю. Причем не только потому, что святой горячо возлюбил добродетель, как и многие другие подвижники, но более по той причине, что, находясь среди житейских забот, носимый подобно кораблю по житейскому морю, погружаясь в волны мятежные и донимаемый с помощью различных видений диаволом, он невозмутимо уберег себя от всех страстей, происходящих от гнева, и сохранил душу чистой и неоскверненной — и от страстной похоти, и от самого малейшего помысла. И стяжал блаженный все добродетели, которыми уязвлял бесов больше, чем те, кто подвизались в пустынях по пятьдесят–шестьдесят лет и для которых он стал примером добродетели. Но самым высоким образцом для подражания он стал для тех добродетельных, что живут в миру, и они, обращая на него взоры, могли безопасно проходить свое жительство и спасаться. А теперь настало подходящее время предложить благочестивым слушателям рассказ, как некую трапезу, на которой подаются никогда не убывающие и не портящиеся Духовные яства.

Сей дивный Евдоким был родом из Каппадокии, сыном благочестивых родителей. Отца его звали Василий, а мать — Евдокией. Они были знатного рода, владели большим имуществом и занимали высокие должности. Отец Евдокима, Василий, был патрицием. Хотя Евдоким и был такого славного рода, его не столько почитали за знамени тое происхождение, сколько прославляли и удивлялись е подвигам, которым присноблаженный по собственной воле ревностно предавался. Отпрыски благородных родителей, чтобы стать знаменитыми (может быть даже занять высоки должности), в большинстве своем, остаются в миру. Но находиться в миру и проводить жизнь добродетельную и необычайно целомудренную, там, где предаются наслаждениям и неге, весьма трудно. Сего блаженного отрока, отданного родителями изучать грамоту, не потребовалось понуждать к учебе страхом наказания розгами, ибо он сам понуждал себя учиться со всяким прилежанием, день и ночь читая Священное Писание, изучению которого треблаженная та душа радовалась больше, чем те, которые находятся за роскошной трапезой и пируют с танцами и тимпанами. Сему святому подходило пророческое изречение: «Как сладки гортани моей слова Твои! лучше меда устам моим» (Пс. 118: 103). Любил он ходить в храмы Божий, слушать священные службы и слова Божий, всячески стараясь стать чистым храмом «Бога Живаго», по выражению великого апостола (2 Кор. 6:16).

И склонял враг истины многих юношей, ровесников Евдокима, понуждать его ходить с ними на пиры и приятно проводить время на охоте и в радостях, но сей приснопетый имел для себя лишь один пир, роскошь и наслаждение — молитву и чтение душеполезных книг. И не так, как поступают некоторые, которые молятся, хотя ум их не внимает молитве, и читают, не вникая ни в то, что сами читают, ни в то, что им читают другие. Но сей истинный раб Господень и когда молился, и когда читал, всем умом и всем помышлением прилеплялся к священным словам.

А целомудрие и чистоту, самую драгоценную из всех прочих добродетелей, соделывающую человека равным Ангелам, блажженный настолько возлюбил душой, что с дерзновением мог сказать вместе с праведным и многопобедным Иовом, что никогда «сердце мое не следовало за глазами моими» (ср. Иов.31,7). Но самое великое то, что приснопетый задумал не смотреть на женские лица, пока находится в этой жизни. И в течение всей своей жизни на других женщин или девиц кроме матери, не смотрел и не разговаривал с ними.

Вместе с целомудрием он сочетал и милосердие, сопровождаемое тихостью. Целомудрием человек украшается пред Богом, а через милосердие душа питается благодатью Духа Святаго. Преподобный отличался таким милосердием, что даже необходимое ему самому для жизни раздавал нищим, причем не только деньги, но и все то, в чем другие испытывали нужду. Он столько помогал нищим, что если бы надо было продать себя в рабство, чтобы освободить других, он бы с радостью согласился, ибо знал блаженный, что милосердие есть плод любви. Он был отцом сирых, управителем вдов, одеждой нагих, насыщением алчущих, утешением скорбящих.