Новый директор

Очень располневший в последние годы Виталий Павлович сидел за письменным столом и, с красным карандашом в руке, просматривал бумаги. В кабинете было накурено.

— Па! Почему ты не проветриваешь? — спросил Игорь, кладя папку перед отцом. — Топор можно повесить!

— На улице шумно, мешают.

— Подумаешь, какие мировые проблемы решаешь! Здоровье дороже.

С этими словами Игорь вскочил на подоконник и открыл форточку.

— Ага! Материал привезли, — обрадовался отец. — Сегодня вечером я должен делать доклад на совещании. Большие дела намечаются…

— Па, перемени, пожалуйста, пластинку. Я знаю, что ты хочешь сказать… — иронически начал Игорь, но, увидев, как нахмурился отец, замолчал.

Виталий Павлович захлопнул папку. Он понимал, что сердиться бесполезно, что лучше всего усадить сына рядом с собой и в простой, доступной форме рассказать, о чем он будет вечером докладывать. Сухие цифры превратить в зримые образы недалекого будущего… Но, как всегда, не было времени, и он только вздохнул.

— Этот… спрашивает, не нужно ли тебе чего-нибудь еще, — небрежно сказал Игорь.

— А что это за тон? И почему «этот»?

— Я не знаю его фамилии. Так что ему сказать?

— Пускай возвращается на работу, — ответил Виталий Павлович.

Игорь повернулся, сделал несколько шагов и остановился.

— Па! Ты на меня не сердись. Нам и без тебя приходится слушать каждый день, на каждом уроке о великих достижениях…

— А ты думаешь, это не так?

— Может быть, и так, но зачем столько хвастать… И всё одно и то же. А главное, кто говорит-то… «Мы пахали!» Ты не дашь мне немного грошей?

— Сколько?

— Ну полсотни.

— Возьми… вон пиджак висит. В правом боковом кармане.

Получив деньги, Игорь прошел в прихожую, отпустил мужчину и вернулся в свою комнату. Здесь он вытащил из портфеля учебник, взглянул на ручные часы, лежавшие на письменном столе, включил радио и, придвинув стул, лег на кровать. Готовить уроки под музыку или под голос диктора вошло в привычку, и юноше казалось, что посторонние звуки не только не мешают, но даже, наоборот, помогают сосредоточиться.

Учился Игорь в девятом классе средней школы. Одаренный от природы, он имел к тому же еще и прекрасную память. На лету схватывал объяснения учителей и легко запоминал всевозможные и, по его мнению, никому не нужные премудрости. «Нужные» же находил в книгах по собственному вкусу. На устные занятия Игорь почти не тратил времени. Если по какой-нибудь причине не слушал учителя в школе, то достаточно было ему перед уроком один раз прочитать то, что задали, — и пятерка обеспечена.

Положив ноги на спинку стула, Игорь начал перелистывать книгу.

Приближался конец учебного года. Чтобы освежить в памяти так легко полученные, а потому и выветрившиеся знания, нужно было взяться за учебники. Плохо учиться Игорь не мог. Не позволяло самолюбие. Он считал, что двойки и тройки получают личности бесцветные, бездарные или безвольные лодыри.

Прошел час. За это время по радио успели передать сельскохозяйственные новости, концерт легкой музыки и сообщили, что сейчас будет проверка времени. Часы у Игоря шли с точностью хронометра, и он был в них уверен как в самом себе. Последние известия тоже не заинтересовали его, но прогноз погоды заставил насторожиться.

— Либо будет, либо нет… — проворчал он, поднимаясь с кровати и потягиваясь. — Либо дождик, либо снег.

Надев полуспортивный серый костюм, Игорь собрал учебники, достал из нижнего ящика стола завернутый в целлофан длинный пакет и сунул его в портфель. Затем позавтракал на кухне холодными котлетами и прошел в комнату матери.

— Ма! Я в школу, — объявил он, останавливаясь в дверях. — Скажи Нюше, чтобы выгладила зеленые брюки.

— Хорошо. Но почему так рано, Игорек?

— Опять назначили классное собрание. Повышаем успеваемость и дисциплину.

— О-о, это важные вопросы… Ты поел?

— Поел.

— Приходи, пожалуйста, пораньше. Ты же знаешь, как я волнуюсь.

— И совершенно напрасно. До каких пор ты будешь считать меня малолеткой?.. Ма! Вот послушай мой новый афоризм. Я знаю, что он тебе понравится… «Ничто так не старит человека, как счастье; наслажденье — это единственное, ради чего нужно жить». Ну как? — спросил Игорь с гордой улыбкой.

— Игорек, ты просто гений! — восторженно проговорила мать. — Это очень глубоко! Просто какая-то бездна!

— А вот еще, послушай. «Полюбить самого себя — вот начало романа, который продлится всю жизнь».

— Да, да, да… Изумительно! Ты меня даже пугаешь! Как это тебе приходит в голову?

— Вчера не спалось… Я лежал и думал… Ну, хватит! Я могу опоздать. Точность — это вежливость королей. Ма, у папы я открыл форточку. Ты посмотри, а то он забудет.

Насвистывая какой-то фокстрот, Игорь вышел в прихожую.