Новые Миры Айзека Азимова. Том 6

— Уже лучше, — сказал Джордж.

— Немного поупражняюсь, и это, пожалуй, станет вполне естественным делом для меня, — сказал Эндрю.

— Нет, Эндрю, это никогда не станет естественным для тебя, потому что это само по себе неестественно. Какого лешего ты вздумал носить брюки?

— Но я же сказал, Джордж, из любопытства, чтобы узнать, что значит носить одежду.

— Но до того как ты их надел, ты же не был голым. Ты был просто… ты был самим собой.

— Наверное, вы правы, — уклончиво ответил Эндрю.

— Я изо всех сил стараюсь взять в толк, к чему все это, Эндрю. Твое тело так прекрасно, что стыдно прятать его, если еще учесть при этом, что тебе безразлична температура воздуха и нет необходимости соблюдать условности. Да и материя плохо прилегает к металлу.

— Но разве тело человека не прекрасно, Джордж? Тем не менее вы одеваетесь.

— Ради тепла, гигиены, для защиты и украшения. Да и в качестве уступки обычаям, царящим в обществе. К тебе все это не имеет никакого отношения.

— Без них я чувствую себя нагим.

— Правда? Насколько мне известно, до сегодняшнего дня ты и не заикался об этом. Это что, что-то новое?

— По совести говоря, новое.

— Неделя? Месяц? Год? Как давно это началось, Эндрю?

— Мне трудно объяснить… Просто я чувствую, что стал другим.

— Другим! Другим по сравнению с кем? Прошло то время, когда робот был новинкой, диковиной. На Земле теперь миллионы роботов, Эндрю. Согласно последней переписи населения, только в нашем регионе роботов почти столько же, сколько и людей.

— Я знаю, Джордж. Множество роботов выполняют всевозможные работы.

— И ни один из них не носит одежды.

— Но и свободного робота среди них нет.

— Ах вот оно что! Ты чувствуешь себя другим, потому что ты и есть другой.

— Совершенно верно.

— Но носить одежду…

— Доставьте мне удовольствие, Джордж. Я этого очень хочу.

Джордж сделал медленный, глубокий выдох:

— Как скажешь. Ты ведь свободный робот, Эндрю.

— Да. Я свободен.

Первоначальное недоверие, с которым Джордж принял авантюру Эндрю с одеванием, сменилось любопытством и весельем, Он теперь мало-помалу пополнял гардероб Эндрю различными предметами одежды. Вряд ли сам Эндрю решился бы покупать себе одежду, да и заказывать ее по компьютерному каталогу ему также было неловко, поскольку после судебного процесса его имя стало широко известно, и какой-нибудь служащий отдела доставки, как бы далеко ни находился склад, мог его узнать и распустить сплетню о том, что свободный робот стал носить одежду; этого Эндрю совсем не хотелось.

Так что Джордж снабжал его всем, о чем Эндрю его просил: сначала принес рубашку, потом туфли, пару тонких перчаток, целый набор декоративных эполет.

— А как насчет нижнего белья? — спросил как-то Джордж. — Может, и его приобрести для тебя?

Но Эндрю не имел никакого представления о нижнем белье или о том, для чего оно предназначено, и Джорджу пришлось объяснить ему все это. Эндрю решил, что не нуждается в нем.

Он намеревался носить одежду, только оставаясь один дома. И едва ли он когда-нибудь выйдет в город одетым. И даже в собственном доме он перестал ее надевать в чьем-либо присутствии после нескольких попыток такого рода. Его удручала покровительственная улыбка Джорджа, которую тот никакими силами не мог скрыть, и удивленные взгляды посетителей, которые первыми застали его в одежде, зайдя к нему сделать заказ.

Хотя Эндрю и был свободным роботом, в него все же была заложена тщательно разработанная программа поведения, специальный нервный канал, не такой мощный, как тот, что ведал Тремя Законами, но достаточно сильный, чтобы не позволять ему никаких поступков, обидных для людей. Он осмеливался продвигаться вперед только очень маленькими шагами. Открытое осуждение отбросило бы его на целые месяцы назад. Колоссальным скачком было для него его первое появление на улице в одежде.

В тот день никто и никак, по его наблюдениям, не проявил своего изумления. Но, может, его вид так поразил их, что они просто не успели отреагировать соответствующим образом. Ведь и для самого Эндрю эксперимент с одеванием представлялся весьма странным.

Он купил зеркало и часами мог изучать свое отражение, поворачиваясь то одной, то другой стороной под разными углами. И порой ему совсем не нравилась его наружность. Его сделанное из металла лицо с горящими фотоэлектрическими глазами и грубыми чертами робота поражало Эндрю своей нелепостью теперь, когда оно возвышалось над мягкими, яркими материями, из которых были пошиты его одежды, предназначенные для человеческого тела.