Новые Миры Айзека Азимова. Том 5

— А что, если мы используем свою мелодию?

— Какую мелодию?

— Среди марсианских колонистов большой процент выходцев из Франции. Можно сыграть на этническом сознании.

— Какое этническое сознание? Они давно говорят на английском.

— На подсознание это не влияет, — сказал Деверс. — Услышав древний национальный гимн Франции, колонисты испытают ностальгию. Это боевая мелодия, а боевые мелодии всегда будоражат кровь, особенно сегодня, когда войн уже нет.

— Да, но слова уже давно ничего не значат, — возразил Хопкинс. — Ты их помнишь?

— Не все, — сказал Деверс и пропел чистым тенором:

— Allons, enfants de la patrie,
La jour de gloir est arrive.
Contre nous de la tyrannie,
L'Etendard sanglant est leve[15].

— Из тысячи марсиан ни один не поймет, о чем идет речь, — покачал головой Хопкинс.

— Какая разница? — воскликнул Деверс. — Надо попробовать. Свою древнюю боевую песню они узнают и без слов. Она их расшевелит. Да и сама мелодия звучит победоносно. Не то что камерная: «Нет, нет…» Уверяю вас, боевая песня войдет в сознание каждого и вытеснит слезливую песенку отказа.

— Похоже, в этом что-то есть, — задумчиво произнес Хопкинс. — Надо только добавить несколько энергичных, сильных призывов, например: «Человечество, к звездам!», или: «Найди свою звезду», или: «Самая медленная наша скорость — быстрее света». И все это на фоне твоей мелодии.

— По-моему, — сказал Колодни, — «lа jour de gloir» означает «день славы». Мы можем использовать эту строчку в призыве «день славы настанет, когда мы полетим к звездам». Если часто употреблять сочетание «день славы», марсиане могут проголосовать положительно.

— Слишком уж все легко получается, — мрачно проворчал Хопкинс, — но ничего другого нам, похоже, не остается. Давайте попробуем.

Так началась великая предвыборная борьба мелодий. Во всех куполообразных постройках Марса, от Олимпии до Долины Морей и дальше, в районах кратеров, с одной стороны звучало «Нет, нет, тысячу раз нет…», а с другой — «Allons enfants de la patrie…»

Энергичный ритм боевой песни имел несомненный успех. Он заглушал робкую песенку отказа, и Хопкинс был вынужден признать, что положительный результат голосования, который еще недавно был абсолютно нереален, обрел пусть крохотный, но шанс.

— Проблема заключается в том, — произнес Хопкинс, — что наша песня ни к чему не призывает. Их песня, какой бы дурацкой она ни была, по крайней мере утверждает отказ «Нет… нет… нет!» А у нас просто мелодия. Да, она запоминается, ну и что? Кто из колонистов знает, что такое «La jour de gloir»?

Деверс улыбнулся и сказал:

— Давайте подождем голосования. Мы ведь так решили? Наконец наступил решающий день.

ВОПРОС К ЧИТАТЕЛЮ

Что произошло в день голосования? Проголосовали марсиане «за» или «против»? Объясните свою точку зрения в любом случае.

К концу дня голосования Хопкинс почти утратил дар речи. Результат уверенно приближался к девяноста процентам в пользу «да». Сомнений в исходе выборов уже не оставалось.

Колонисты Марса проголосовали за то, чтобы их планета использовалась для экспериментов, благодаря которым люди рано или поздно полетят к звездам.

Наконец Хопкинс произнес:

— Что произошло? В чем причина нашего успеха?

— В мелодии, — Деверс расплылся в улыбке. — Я все просчитал, но не хотел говорить, так как боялся, что информация попадет к нашим неприятелям. Не подумайте, что я не доверяю кому-либо из присутствующих, но я действительно допускал, что нашим противникам удастся нейтрализовать старую боевую песню.

— Объясни, наконец, в чем ее секрет? — спросил Хопкинс.

— Она несла в себе потайной смысл. Колонисты забыли французский язык и не поняли значения слов, но они наверняка знали название этой боевой песни. Оно звучало в их сознании каждый раз, когда они слышали или сами напевали мелодию.

— Ну и что?

— А то, — улыбнулся Деверс, — что название песни звучит как «Марс сказал да!»

Фегхут и суд

Feghoot and the Courts

© 1995 by Nightfall, Inc.

Фегхут и суд

© M. Гутов, перевод, 1997

Планета Локмания, на которой обитали разумные существа, напоминающие по виду крупных вомбатов, приняла американское законодательство, и Конфедерация Земли поручила Фердинанду Фегхуту изучить ситуацию на месте.

Фегхут с любопытством наблюдал, как в зал суда ввели семейную пару, обвиняемую в нарушении общественного порядка. На религиозной церемонии, в ходе которой прихожанам полагалось в течение двадцати минут хранить молчание и сосредоточиться на своих пороках, представляя, как они растворяются и исчезают, женщина неожиданно поднялась с корточек и о чем-то заговорила. Один из присутствующих сделал ей замечание, и муж этой женщины изо всех сил его толкнул.