Новоорлеанский блюз

Патрик Нит Новоорлеанский блюз

Гренди, рассказавшему мне все тридцать четыре истории

ДВЕНАДЦАТЬ ТАКТОВ БЛЮЗА: наиболее часто встречающаяся гармоническая последовательность в джазе; она состоит из двенадцати тактов, основанных на тонических (I), доминантовых (V) и субдоминантовых (IV) гармониях, которые образуют паттерн: I–I-I–I-IV–IV–I-I–V-V–I-I.

Прелюдия: О забытых историях

Мапонда, Замбави, Африка, 1790 год

Сменилось не меньше четырех поколений с того времени, как великий вождь по имени Талоко привел свое племя на север, где оно обосновалось на пойменных равнинах. Люди племени назвали эту землю Страной Луны, и там, в небольшой деревушке Мапонда, расположенной на окраине королевства Зиминдо, населенного потомками вождя Талоко, подрастали два мальчика. Звали их Зикей (что на современном языке замба означает «жертвенное подношение») и Матела (смысловое значение этого имени было утрачено в далеком прошлом). Они появились на свет с разницей в два дня, и праздники в деревне Мапонда, устроенные по случаю рождения мальчиков, плавно перешли один в другой. Поэтому их отцы ублажали себя двойным количеством спиртного, а их матери получили двойную порцию наставлений от беззубо шамкавших макадзи, которые мазали лица навозом, дабы защититься от палящего солнца. Матела родился в семье Мусапа, самого могущественного закулуво всей Стране Луны. Зикей родился в семье Таурай, а значит, был сыном земледельца. Сам Таурай был известен только тем, что мог проспать несколько дней подряд.

Поскольку оба новорожденных были одного пола, появились на свет почти одновременно, в одной деревне и практически все время проводили вместе, то в их судьбах, естественно, было много общего. Хотя в деревне было еще несколько близких им по возрасту мальчиков, судьба распорядилась так, что именно они стали лучшими друзьями. Они плавали в пруду и снимали друг с друга пиявок, присосавшихся к таким местам, куда самому не дотянуться. Они из самодельных пращей сбивали с вершин деревьев птиц бока.Они затевали беспощадные перестрелки камнями со стадом бабуинов, живших среди холмов на западном краю деревни. Иногда Зикей позволял Мателе использовать себя в качестве подопытного кролика, когда тот практиковался в магии. Он знал, что пока это не опасно, — его другу еще только предстояло переболеть болезнью закулу,после чего он станет настоящим шаманом.

— Когда я открою глаза, — говорил, бывало, Матела, — ты должен превратиться в муравья звеко.Или: «Зикей, я наделил тебя даром летать! Протяни руки, и ты коснешься облаков!»

Однако, несмотря на все старания Мателы, Зикей так и оставался просто мальчиком, стоящим перед ним на земле, и тогда незадачливый маг очень сердился и обвинял своего друга в нежелании помочь колдовству. Но Зикей не обижался. Он просто смеялся.

В детстве Зикею больше всего нравились вечера, когда все дневные работы заканчивались и они с Мателой могли, лежа у пруда, наблюдать, как отец-солнце опускается за возвышающиеся на западе горы. И тогда Зикей затягивал песню, и голос его звучал, как журчание ручья. Он пел песни, которым научила его мать; пел он и другие песни без слов, которые сочинял на ходу. Иногда Матела подтягивал ему, но голос у него был резкий и неприятный, как визг разъяренного шакала, и Матела знал это. Но ему было все равно. Он закрывал глаза и погружался в звуки песен своего друга.

Зикей рос и взрослел, голос его крепчал, и все больше жителей Мапонды приходили послушать, как он поет.

— Зикей, — часто говорили ему мбоко, — ты своим пением даруешь благодать нашей деревне.

Когда мальчикам исполнилось по тринадцать лет, Мусапе начал тревожиться за судьбу Мателы. Если сын в самое ближайшее время не переболеет болезнью закулу, то он никогда не станет его преемником.

Однако Мусапе этого не знал. Матела вдруг начал замечать, что с каждым днем он все лучше постигает премудрости ремесла закулу.Хотя ему еще только предстояло переболеть болезнью закулу,он уже мог придумывать заклинания, которые успешно действовали, мог исцелять от нетяжелых болезней, мог усилием воли моментально превратить запеленатую в кокон куколку в красивую бабочку. Матела никому не говорил об обретенных им талантах. Никому, даже своему лучшему другу. Если раньше он очень осторожно (и, как правило, безуспешно) использовал магическую силу, то теперь все получалось так легко, что это не только удивляло, но и слегка пугало его. Наверняка, знай Мусапе с самого начала о необычайном даре своего сына, он внушил бы ему, какую ответственность это налагает на него. Но этого не случилось.