Новое назначение

— Да таким, — хохотнул вор, уже не таясь. — Особист мой, когда про тебя говорить стал, буркнул — вот ведь принесло на мою голову соглядатая московского. Я кое-кого поспрашивал, говорят — Аксенов мужик честный, справедливый. Я и подумал: если он честный, да справедливый, к чему такой? И товарищу Конасову помогу, и мне головной боли меньше. Я же чего хотел? Хотел тебя при попытке к бегству устосать, парням сказал, чтобы по моему сигналу валили, только народу на улице много, не рискнул. И ты, молодец, дергаться не стал.

— У тебя в подручных весь взвод ходил или как?

— Э, начальничек, так мы не договаривались, — протянул Семенов. — Я своих друганов не закладываю, пусть они даже не деловые, а так, сявки. И смысла мне нет вкладывать. Я, что, за это послабление получу?

— То есть, можно весь взвод к стенке ставить? — уточнил я.

— А по мне так хоть всю дивизию к стенке ставь. Хоть раком ее ставь, хоть к стенке. Меня же ты к стенке поставишь, да?

— Поставлю, — не стал я кривить душой.

— Меня поставят, так хрен ли о ком-то жалеть? — хмыкнул уголовник.

— Ну и ладно, — махнул я рукой. — Весь взвод, так весь взвод, мне уголовников не жаль. И цацки, которые ты у офицеров взял, хозяевам верну.

— Цацки-то им на хрена возвращать? — огорчился уголовник. — Меня ладно, шлепнешь, а цацки-то? Тебе не нужны, оставишь кому-нибудь. Офицериков все равно к стенке поставят, зачем им побрякушки?

— Если поставят, так вместе с цацками и закопают. А с мертвых снимать какой проворный начнет — руки поотрываю. Понял, что краденое добро счастья не принесет?

Уголовник глумливо развел руками.

— Ты, начальничек, про сокола с вороном сказку знаешь?

— А ты себя соколом мнишь? — поинтересовался я. — Дескать, лучше глоток свежей крови, чем мертвечина? Ты, гражданин Семенов, а ты точно Семенов? —Впрочем, мне без разницы, под какой фамилией тебя расстреливать. А кем себя мнишь — соколом или петухом щипаным, мне без разницы.

— Начальник, ты лишнее-то не базарь, — с угрозой произнес уголовник. — За слова-то отвечать придется.

— Перед тобой, что ли? — усмехнулся я. Подумав, махнул рукой. — Ладно, хочешь себя соколом считать, считай. Скажи-ка лучше, что ты с офицерами хотел сделать? Расстрелять, чтобы сапогами разжиться? Не маловато будет?

— Умный ты больно, — покачал головой бандит. — Догадаешься с трех раз?

— А что тут догадываться? Старо, как мир. Стал бы ты за офицеров с их семей выкуп требовать, а жены да матери за своих мужчин последнее тебе принесут. Так?

— Так. И бирюльки последние принесут, и сами перед тобой ноги раздвинут.

Дальше разговаривать с уголовником я не видел смысла. Он даже не больной, а сама болезнь, и от этой болезни есть только одно лекарство — пуля.

Пока беседовал с Семеновым, прибыл комиссар, а с ним еще и целая подвода с хлебом. Есть заключенные, их теперь надо кормить. Да я и сам от куска хлеба не отказался бы. Но вначале надо покормить задержанных. Не спросил Семенова — кормил он людей или нет, но скорее всего, нет.

Титан уже благополучно пыхтел, обдавая паром, а красноармейцы наливали кипяток в котелки и разносили по камерам.

— Володь, а ты чего к телефону не подходишь? — поинтересовался Виктор. — Звонок не слышишь?

А мне и впрямь показалось, что где-то что-то трезвонило, но решил, что слышу шум трамвая.

— А здесь телефон есть? — удивился я.

— Конечно. Это же мобилизационный пункт, он в кабинете начальника установлен.

Ну вот, разведчик называется. Не удосужился проверить.

— Правда я и сам недавно узнал, — засмеялся Спешилов. — Когда хлеб в горисполкоме выбивать ходил, спрашивают — не видал ли Аксенова? Знают уже, что мы с тобой с Мудьюга вместе бежали. Я и говорю — мол, его по ошибке арестовали, выручать ходил, а теперь он в мобилизационном пункте с задержанными порядок наводит. Попов, председатель, звонить кинулся, а ты трубку не взял. Новость для тебя есть.

— Вить, давай перекусим сначала, — взмолился я. — Я же целый день ничего не ел, живот подвело, уже ничего не соображаю.

— День... Да ты уже сутки не ел, — хмыкнул комиссар. — Тебя вчера утром задержали, а нынче уже новый день пошел.

— Сутки?

А ведь и точно. Весь вечер и всю ночь допрашивали, проверяли. То-то я думаю, отчего есть хочется?

Мы с комиссаром отправились в кабинет начальника. Правда, тот оказался заперт. Я уже стал обдумывать — как ломать дверь, а Виктор просто провел ладонью по косяку и с удовлетворением обнаружил наверху ключ.

— Так обычное дело, — пояснил комиссар. — Я сам иной раз ключ сверху кладу, чтобы не потерять.

— Охренел ты, товарищ комиссар. А как же режим секретности? Тебя особисты еще за задницу не брали за такие дела? — хмуро поинтересовался я.

— Володь, а что у меня может быть секретного? Оперативные карты у начальника штаба, секретные приказы — у командира бригады. Думаешь, шпионам нужна наглядная агитация или газета «Правда»?