Новая жизнь Нефертити

Из мочек ушей вынули серьги. Что-то большое и весомое надели на голову, я представила синий с золотом парик Нефертити, который все принимают за корону, и отчего-то взволновалась. Меня попросили встать. Халат упал на пол и одеяние из тончайшей гофрированной белой ткани надели мне на голое тело.

Я смутилась, но никому не было до этого дела. Шею украсило широкое ожерелье-воротник, кожи коснулись пластины золота и нити разноцветного бисера. У ног поставили стилизованные сандалии, я вступила в них, чувствуя при каждом движении кожей, бёдрами, грудью мягкое прикосновение качественно выделанного льна. Ни одно из моих платьев до сих пор настолько не пробуждало чувственность…

— Mais voilà! — сказала одна из умелиц.

Все ахнули, Арина даже подпрыгнула, устроив фонтан кудряшек по плечам.

— Можно посмотреть? — с гулко бьющимся сердцем спросила я.

— Можно, можно! — активно закивала Арина.

Лили, стройная француженка в джинсах жестом приглашающе показала за мою спину. Я развернулась, боясь что-нибудь нарушить в костюме, и от увиденного отшатнулась. В большом зеркале, обвешанном по периметру фотографиями бюста древнеегипетской царицы отражалась она сама! Нефертити! Оживший бюст! Только в полный рост!

Нефертити моргнула.

Восхищённые, поражённые, изумлённые восклицания сыпались со всех сторон. И не важно, что я не понимала слов. Подошли даже те, кто в процессе был не задействован.

Я раскрыла рот от того, что в груди сдавило, Нефертити в зеркале тоже.

— Я не думала, что настолько… — выдохнула я.

— А Катрин увидела, — причмокнула языком Арина.

— Я будто бы старше…

— Да, немного тебе добавили зрелости наши гримёры, чтобы не было совсем отличий от бюста.

— О-о-ох, — только и оставалось сказать мне.

Все достали мобильники и начали фотографировать. Арина замахала руками и закричала по-французски что-то весьма категоричное.

⁂

Мы отправились на съёмки куда-то за город, при этом все вокруг носились со мной, как с тухлым яйцом, боясь нарушить волшебство эффекта. Завязанный сзади красной лентой синий парик из мелко-мелко переплетенных косичек, похожий на головной убор в виде расширяющегося кверху цилиндра, давил на голову, теплый металл короны касался висков и ушей. Я пребывала в состоянии шока, нечто странное, смутное зародилось в душе и закрутило её. Волнение, мысли, образы, до дрожи в пальцах. А что скажет Финн?

Ждать с ним встречи было совсем трудно. Поговорить, обнять и растаять в нежности примирительного поцелуя — больше мне ничего не было нужно! И пусть скорее закончится этот ужасно долгий день!

Однако при виде заброшенной готической церкви в часе езды от Парижа моё сердце ёкнуло. Серые шпили в разбуянившейся зелени выглядели, как портал в другое время. Мой чёрный шелковый плащ с внушительным капюшоном-клобуком скрывал наряд и лицо, но от шуршания струящихся складок ещё больше веяло ритуалом и оторопью. Мышцы бёдер сжались, как у кошки перед прыжком, в готовности бежать с места и в обратную сторону.

Глава 12

Пустота мощёной улицы, пятна солнца на отшлифованной временем брусчатке. Я взглянула на вход в церковь в каменных стенах, изъеденных веками. Заполненные витражами тёмные зеницы окон в верхней части здания слепо таращились на улицу старинного городка. Ниже узкие оконца косились из-за ажурных решёток на мощный фундамент, покрытый потёками, словно камень рыдал от горя в одну из средневековых войн.

Я окинула взглядом лаконичные лепные украшения, не понимая, что может быть общего у Нефертити и готики. Здесь было тихо, совсем не как в Париже. Звуки машин с автострады звучали далеко и нелепо. Из другого фургона высадилась съёмочная группа, похожая на захватчиков перед крепостью. Уже знакомые мне по пробам бородатые парни весьма хипстерского вида бойко расчехляли камеры и оборудование, как бронебойные пушки. Как ни странно, от их присутствия стало спокойнее. Арина подмигнула мне:

— А ты спрашивала, почему не обойтись обычным зелёным экраном, как все делают? Почувствуй атмосферу! Это же самый смак! Разве не круто?

— Круто, — ответила я. — Я думала, в храмах не разрешается снимать клипы.

— Эта церковь заброшенная, — легко ответила Арина. — Зато после съёмок её смогут восстановить и открыть на пожертвования Катрин, всё оговорено с муниципалитетом. О, а вот и она!

Я обернулась. Мадам Беттарид в очередном светлом костюме выходила из роскошного авто, поблескивающего на солнце дьявольской чернотой. Хозяйка праздника направилась к нам. Отбросила с моей головы широкий капюшон и оценивающе кивнула:

— Ну, как я и думала! Вы великолепны, Дамира! У вас дивная шея!

— Спасибо.

Она продолжила меня рассматривать долгим взглядом, как мумию в стеклянном футляре, а затем сказала:

— Что ж, Бог наградил вас исключительной внешностью, Дамира, поздравляю! Пора поблагодарить его за это! — и жестом указала на церковь.

— Вы предлагаете помолиться? — удивилась я.

— А что ещё делают в храмах? — одарила меня лукавой улыбкой мадам Беттарид и поманила за собой.

«Некоторые улыбки дёшево стоят, но дорого обходятся», — подумала я и не ответила ей тем же.