Новая жизнь. Книга 1. Сергей Савелов

В Московском госпитале узнал историю раненого в позвоночник солдата. В карауле у него, как у старослужащего с офицером возник конфликт. «Дембель» демонстративно отказался выполнять приказ и послал на (или) в … начальника караула. Офицер за невыполнение боевого приказа пригрозил пистолетом, а потом выстрелил в спину нарушителю дисциплины. Солдат получил тяжелое ранение и вероятную инвалидность, а офицер попал под трибунал. Мнения офицеров разделились. Многие сталкивались на начальном периоде военной службы со случаями грубого нарушения дисциплины или неповиновения подчиненных. Некоторые офицеры были на стороне коллеги и сетовали: «Надо было гасить нарушителя боевого приказа⁴¹ наповал, тогда можно было бы оправдаться». Мне была близка позиция других. Виновны обе стороны конфликта. Нельзя доводить ситуацию до крайностей. Офицер не смог правильно поставить себя с подчиненными и должен был найти другие способы разрешения конфликта. В крайнем случае – кулаком, а не пулей.

Подобных случаев небоевых потерь в Афганистане в период моей службы было большинство. Иногда задавался вопросом: «В Великую Отечественную войну было так же?»

Всех раненых и убитых независимо от ситуации, при которой получено ранение награждали. Солдат – медалью «За боевые заслуги», офицеров – орденом «Красная звезда». Конечно, получали награды и за действительно выдающиеся заслуги, а также штабисты с тыловиками. Секретарь партийного комитета полка щеголял с двумя «Красными звездами» и медалью «За отвагу». Случаев, когда он организовывал и умело руководил боем или совершал подвиги при выполнении боевых задач, не помню. Бумага все стерпит. Все же человек был нормальный – с советами, как руководить и командовать подразделением не лез, не гнобил других офицеров, пользуясь своей должностью и не грозил «партийной дубинкой».

У меня уже была медаль «За отвагу» и насколько знаю, представлен к другой – «За боевые заслуги». Все – за реальные боевые действия и результаты, а не за раны, подхалимство и натруженный язык. «Только что это мне дает?» – теряюсь. Выйду из госпиталя с травмами, не совместимыми с последующей военной службой и вероятной инвалидностью. Куда податься инвалиду, бывшему офицеру, не знающему жизни на гражданке, тем более в нынешнее непонятное время? Случись это еще несколько лет назад, тогда было бы все ясно, понятно и можно планировать дальнейшую жизнь. А сегодня? Все меняется каждый месяц и невозможно предугадать, что Горбачев и его Правительство может придумать на следующей неделе.

Обстановка в стране.

Какая эйфория и надежды у народа появились с назначением Михаила Сергеевича Генеральным секретарем. Молодой, открытый, улыбчивый. Без опаски разговаривал с людьми и отвечал на самые неприятные вопросы. Во всяком случае пытался соглашаясь, что надо многое в жизни менять. Прежние кремлевские консервативные старцы всем надоели.

Первые надежды на скорые перемены к лучшему появились с приходом Андропова. Его призывы к укреплению дисциплины, многочисленные отставки высокопоставленных чиновников, зажравшихся барствующих первых секретарей областных и районных комитетов КПСС народ в большинстве своем, воспринял с пониманием.

Также поначалу приняли инициативу Горбачева по усилению борьбы с пьянством и алкоголизмом.

К алкоголю я был равнодушен – нет и ладно. Конечно, в офицерской среде выпивать приходилось, чтобы не выделяться в коллективе, но не злоупотреблял. «Сегодня с нами ты не пьешь, а завтра Родине изменишь!» – шутили сослуживцы и с подозрением относились к абсолютным трезвенникам. Как без алкоголя принимать различные комиссии, проверяющих и сдавать полугодовые проверки?

Затем в командировках и отпусках увидел дикие очереди за алкоголем и драки в них. Однажды в Хабаровске встретил очередь в винный магазин длиной более ста метров. Из продажи пропал сахар, дешевый одеколон и появились спекулянты водкой. Затем стали пропадать сигареты, мыло, стиральный порошок и появились талоны. В гарнизоне в каждой второй квартире стали гнать самогон и сразу возросла роль продуктового офицерского пайка, которого вполне хватало семье на месяц, даже без учета части сахарного песка, пущенного на самогон. В армии (по крайней мере, в нашей части удаленного гарнизона Дальнего Востока) не так критически заметны были все негативные моменты жизни, связанные с дефицитом.

Тогда уже многие задумались, а так ли нужна была эта борьба с пьянством, заставляющая многих унижаться в очередях за ставшими вдруг дефицитными продуктами и товарами и стали с ностальгией вспоминать благословенные брежневские времена. Сам с улыбкой вспоминал, как с сослуживцем, таким же молодым лейтенантом завтракали в офицерской столовой после холостяцкой бурной ночи. Я – стаканом сметаны или кефира и чашкой кофе, а сослуживец – рюмкой коньяка с долькой ананаса или апельсина. Тогда в гарнизоне был большой выбор коньяка, импортных и отечественных вин разных марок, не считая водки и дешевого портвейна.