Новая жизнь 6

Я спускаюсь вниз и вижу восхитительную картину. Мама в своем легком халатике и с волосами, убранными в хвостик – танцует рядом с плитой, напевая что-то веселое. Папа сидит за столом и чего-то читает в своем планшете.

- Кента-кун! – поворачивается она ко мне и сияет улыбкой: - ты уже поднялся! Сегодня будет новый день! Пусть он пройдет замечательно! Садись рядом с папой, завтрак готов!

- Ааа… да, мам, спасибо. Доброго утра. – сажусь рядом с папой. Он поднимает взгляд и кивает мне. Изучаю его лицо. Мда, синяки под глазами, нет, это не синяки, это ж мешки и тени от недосыпа. Перевожу взгляд на маму, та весела, бодра и полна энергии. Снова смотрю на папу. Того как будто ночью экскаватор переехал и в траншею закопал, но отец не из тех людей, что сдаются и всю ночь оттуда выкапывался с помощью голых рук, вот – откопал себя и пришел домой завтракать. Вспоминается фантастический рассказ про человека, который вот так своего соседа и друга наказал – джин ему желания выполнял, как обычно – три, но конечным условием каждого желания было – что в два раза больше у соседа будет. И человек поступил правильно, а не так как мужик, который «рыбка, выколи мне око!», нет. Последним желанием он пожелал себе девушку. Умную, красивую, любящую и … чтобы ее темперамента было ему – в самый раз. А вот его соседом, который получил в два раза более умную, красивую, любящую и, соответственно – в два раза более сексуальную девушку – судя по всему и был мой отец.

- Доброго утра, пап. – говорю я. В конце концов мы с ним – мужчины и надо выразить ему сочувствие… и зависть. Вот не был бы я тут сыном – обязательно бы к маме клинья подбивал, потому как Мидори – это Мидори, но мама … эх, повезло отцу, хотя сейчас так прямо и не скажешь.

- Доброго утра, сын – кивает отец и улыбается улыбкой героя. Да, это улыбка героя, господа, потому что сейчас ему охота пойти и упасть, и спать беспробудным сном двое суток подряд, а он себя заставляет улыбаться!

- И это по-настоящему доброе утро! – кивает мама и ставит на стол большую тарелку с оладьями, тут же уже стоит кувшинчик с кленовым сиропом: - мы с твоим отцом вчера вечером пришли к согласию!

- Да-да. – говорит отец и поспешно ставит на стол чашку с чаем: - мы пришли к согласию.

- Что ты можешь дружить с кем хочешь – продолжает мама: - ну и что, что это Бьянка! Мы с твоим папой – взрослые люди и можем иметь дело с последствиями… и даже плакат этот… в общем она у тебя молодец! И сеть заправок у нее с этим… как там написано?

- «Плесни масла в огонь?» - вспоминаю я мотто на заправках.

- Именно! – сияет мама: - это же и наш девиз, правда, дорогой? – как-то мгновенно она оказывается возле отца и ее руки уже обвиваются вокруг его шеи, а ее губы уже так близко у его уха и чтобы расслышать последнее «дорогой» - приходится напрягать слух, потому что это не сказано, это было – промурлыкано. Прямо ему в ухо. Отец давится своим чаем и смотрит на меня умоляюще. Ну уж нет. Твоя жена, ты сам ее выбирал, так тебе и надо, тебя сейчас еще и на работу не отпустят… плеснут сейчас масла в огонь.

- Я рад, что Бьянка-сан добавляет… перчинку в вашу жизнь – говорю я и придвигаю к себе тарелку с оладьями. Кушать охота очень сильно, мне сейчас в эту Академию еще идти, а она еще так по-дурацки расположена, на отшибе, практически в пригороде, туда не так много автобусов идет, надо заранее выходить.

- М-мне на работу пора! – вскакивает с места отец и вытирает салфеткой губы: - прости дорогая! Но сегодня у нас важный день!

- Как, уже? – расстраивается мама: - мы могли бы … - и ее губы снова оказываются возле его уха и что-то горячо шепчут туда. Отец бледнеет и оглядывается вокруг. Интересно. Обычная реакция здорового мужчины на такое вот предложение – это покраснеть и обрадоваться, а не побледнеть и испугаться. Укатали сивку крутые горки.

- Но не при детях же! – говорит он и мягко отступает назад.

- Меня можете не стесняться – поднимаю вилку с наколотым оладушком я: - я только за. И потом, я уже взрослый. Правда жизни не покалечит мою психику.

- А? О чем речь? Доброе утро! – спускается по лестнице Хината и папа облегченно вздыхает.

- Ни о чем. – говорит он: - доброе утро, доченька. В воскресенье мы идем в парк, пойдешь?

- Конечно пойду! – выкрикивает Хината и тут же лезет к папе обниматься. Мама не сдает свои позиции и некоторое время папа выглядит как рождественская елка, только вместо игрушек на нем Хината и мама висят. Раздумываю о том, чтобы отбросить оладьи в сторону и тоже повиснуть на папиной шее – хотя бы из семейной солидарности, но … не. Мы с отцом – двое мужчин в этом сумасшедшем доме и должны блюсти реноме. И потом – еще раз повторюсь, что мне его ни капельки не жалко. Может быть – немного завидно, но не жалко. Слишком много счастья у человека, тоже мне проблема.

- А братик опять подрался! – тут же сдает меня мелкая и я давлюсь оладьей. Грозно смотрю на нее.

- Не было такого – отрицать, всегда отрицать. Не был, не замечен, не участвовал, не судим, характер скверный, не женат.