Новая жизнь

— Готовы? Сейчас будет жарко, — он сплюнул на пол и посмотрел в проход. Я не видел что там. Я стоял, прислонившись к стене, и молча смотря на Демидова. Тот улыбался. Он смотрел мне в глаза, и я читал в его мелких бегающих глазках два чувства — страх и ярость. Он боялся нас и хотел убить, но знал, что сам не сможет. Слабак. Я подошёл к нему вплотную и присел на колени. Я посмотрел в его лицо и спросил:

— Ты помнишь меня?

— Да. Ты мёртв, — выдавил он из себя с яркой улыбкой.

— Ты меня убил. Теперь я убью тебя, — на этот раз пришло время улыбаться мне. Я подмигнул ему левым глазом, правый болел, и, приставив ствол ПП к его подбородку, посмотрел ему в глаза. Сейчас там был только страх. Он смотрел на меня и глаза его бегали туда-сюда. Он попытался что-то сказать, но я его не слушал. Я смотрел ему в глаза. Я вспомнил этот взгляд. Точно так же он боялся, когда погиб Эдик. Я вспомнил тот момент, и меня переполнила ярость. Я даже не заметил, как мой палец вдавил спусковой крючок. Свинец уже разворошил голову Демидова, а у меня перед глазами всё был его взгляд, который меня боялся. Учёный упал на пол, а я перевёл прицел на его грудь, не убирая пальца со спускового крючка. Когда пули кончились, я понял, что испытал облегчение. Мне было легко на душе. Точнее она была чиста. Я отомстил за друга и окончательно убил себя старого. Теперь я сам верил в то, что я родился заново.

В этот момент очередь из автомата Калашникова прошила стену и зацепила, стоящего вплотную к ней, Монаха.

***

— Они здесь! Словарь ко входу! Давай же! — орал Монах, перебинтовывая локоть, в который попала пуля. Серый и Словарь уже были у входа и, изредка высовываясь, стреляли одиночными по военным. Те, похоже, уже знали, что Демидов мёртв, но всё равно пытались нас убить. В принципе верно. Я, правда, занимался другим делом. Степан попросил забрать документы, которые были в небольшом металлическом чемоданчике, что был прикреплён к костюму предателя. Пулями контейнер и чемодан повредило, так что документы и флэшки с информацией вывалились на пол. Я подобрал их и стал засовывать в подсумок. Документов оказалось много, поэтому я, не заботясь о их сохранности, грубо засовывал их в подсумок. Флэшки постигла та же участь. Когда документов оставалось два, в стену снова ударила очередь, которая прошила пространство над моей головой. На этот раз никого не задело, но стало понятно, что находятся в этом здании уже опасно.

Я привстал и почувствовал небольшую боль в боку. Видимо успел где-то удариться, но это ничего, почти не чувствуется. В отличие от меня, раненый Монах был на ходу, но стрелять он мог лишь из пистолета. У него был desert Eagle, хороший мощный в близи пистолет, но почти бесполезный на средних расстояниях. Сталкер знал это и просто стоял, осматривая стену сзади нас. Я подошёл ко входу и слегка высунулся. Трое военных сидели в кустах, а двоих других я не видел. Ясно, что из здания нам не выйти. Что же тогда? Тут меня отвлёк звук выстрелов прямо под ухом. Я повернулся и увидел Словаря, расстреливающего из дробовика тонкую стену, возле которой стоял Монах. Серый был возле меня и тоже был в недоумении. Когда шесть патронов вылетели из дробовика, он стал перезаряжать, а с улицы послышался мат и одиночные выстрелы. Пыль и штукатурка заполонила воздух. Я дунул на неё, чтобы она немного рассеялась, и увидел кое-что интересное.

Стена оказалась тонкой и патроны дробовика просто изрешетили её так, что в ней появились дыры. Монах, видимо поняв замысел Словаря, со всей силы ударил ногой по стене и один из кирпичей вылетел с той стороны. Я решил действовать и тоже пнул стену, правда немного слабее, нога болела от бега. Серый не разделил наших мыслей и, не высовываясь, чтобы не попасть под пули военных, стал стрелять на обум. Я не знаю, попал он или нет, но произошло самое неприятное, что мы только могли ожидать.