Новая жизнь

Закончив сонет, я стал размышлять о том, кому он предназначен и под чьим именем должен появиться. Тогда я понял, что услуга моя была скаредна и незначительна, ибо я писал для лица, связанного столь тесными узами родства с преславной дамой. Поэтому, прежде чем дать ему сонет, я написал две станцы канцоны: одну действительно для него, а другую для себя, хоть и кажется, если не вглядываться внимательнее, что обе сложены для одного лица; но тот, кто пристальнее проникнет в смысл, увидит, что там говорят разные лица: один не называет эту даму своей дамой, другой же называет, как это всем ясно.

Я дал ему и сонет и канцону, сказав, что написал их для него.

Канцона начинается1: "Который раз -- увы!.." -- и содержит в себе две части: в первой, то есть в первой станце, выражает скорбь этот дорогой моему сердцу друг, ближайший родственник моей дамы; во второй я сам ее оплакиваю; она начинается: "Незримо порождают воздыханья..." Итак, ясно, что в этой канцоне горько скорбят два лица: один -- как брат, другой -- как слуга.

Который раз -- увы! -- припоминаю,

Что не смогу увидеть

Прекрасную. В сердечной глубине

Лишь злую скорбь и горечь ощущаю.

5 Твержу наедине:

"Ты эту жизнь должна возненавидеть,

Душа, могла бы ты предвидеть

Все треволненья и отсель уйти.

К печальным дням не простирай объятья".

10 И Смерть готов призвать я,

Обитель тихую и цель пути.

"Приди ко мне!" -- душа моя взывает,

И тем завидую, кто умирает.

Незримо порождают воздыханья

15 Рыдающие звуки.

Я Смерти власть, печальный, возлюбил.

Лишь к ней одной летят мои желанья

С тех пор, как поразил

Мадонну гнев ее. Всю жизнь на муки

20 Я осужден. И в горести разлуки

Ее красу не видит смертный взор.

Духовною она красою стала

И в небе воссияла,

И ангелов ее восславил хор.

25 Там вышних духов разум утонченный

Дивится, совершенством восхищенный.

XXXIV

В тот день, когда исполнился год с тех пор, когда моя госпожа стала гражданкой вечной жизни, я сидел, вспоминая о ней, и рисовал ангела на табличках1. Оторвавшись от рисунка, я поднял глаза и увидел рядом с собою людей, которым надлежало воздать честь. Они смотрели на мою работу. И как мне было сказано потом, они пребывали там уже в течение некоторого времени, прежде чем я их заметил2. Когда я их увидел, я встал и, приветствуя, сказал им: "Некое видение пребывало со мной, и я весь был погружен в мысли". Когда ушли эти люди, я вернулся к моему занятию и снова стал рисовать ангела. И за работой мне пришло в голову сочинить стихи как бы к годовщине, обратясь к тем, кто посетил меня. Тогда я написал сонет, начинающийся: "Явилась мне..." У него два начала, и я разделю его сообразно с одним и с другим.

Следуя первому началу, сонет имеет три части: в первой я говорю, что дама пребывала здесь, в моей памяти; во второй я открываю, как Амор отвечал во мне; в третьей части я показываю воздействие владыки на меня. Вторая начинается так: "Амора слыша в сердце..."; третья -- словами: "Так вздохи..." Эта часть имеет два подраздела: в первом сказано, что все вздохи, исходившие от меня, разговаривали; во втором -- что некоторые из них несли с собою слова, отличные от слов других. Второй начинается: "Твердили мне..." С другим началом сонет делится так же, за исключением того, что там я обозначаю, когда появилась эта дама в моей памяти, о чем не сказано в первом.

Первое начало:

Явилась мне в часы уединенья

Покинувшая скорбный мир земной.

Она причастна участи иной

4 Там, где Мария, в небесах смиренья.

Второе начало:

Явилась мне в часы уединенья -

Ее Амор оплакивал со мной.

Вы видели рисунок быстрый мой,

4 Склонились у ее изображенья.

Амора слыша в сердце проявленья,

Она предстала в памяти живой.

"Идите!" -- говорил Амор порой

8 Печальным вздохам, полным нетерпенья.

Так вздохи, оставляя скорбный свод

Моей груди, вновь слезы порождали.

11 И те, что, ей хваления слагая,

Измученное сердце покидали,

Твердили мне: "Сегодня минул год,

14 Как ты на небе, о душа благая".

XXXV

По прошествии известного времени я находился в неком месте, где предавался воспоминаниям о прошлом. Я был весь погружен в мысли столь скорбные, что друзьям лицо мое должно было показаться измученным и искаженным. Тогда, осознав мое мучительное состояние, я поднял глаза, чтоб увидеть -- видят ли меня1. Тогда я заметил некую благородную даму, юную и прекрасную собой2, которая смотрела на меня из окна с таким сожалением, что казалось, что все сожаление в мире нашло в ней свое прибежище. И так как несчастные, видя сострадание других, почувствовавших их муки, легче уступают приступам слез, как бы сожалея самих себя, я ощутил в моих глазах желание пролить слезы. Но, боясь показать жалкое состояние моей жизни3, я удалился от очей этой благородной дамы, говоря самому себе: "Не может быть, чтобы с этой сострадательной дамой не находился бы благороднейший Амор". Поэтому я решился написать сонет, в котором я говорил бы о ней, заключив в нем все, что я изложил в этом комментарии. Итак, из этого вступления вполне ясен смысл сонета. Сонет начинается: "Я видел, как глубоко..."

Я видел, как глубоко состраданье

Запечатлел ваш милосердный лик,