Новая модель реальности

Дайте Тютчеву стрекóзу –
Догадайтесь почему!
Веневитинову – розу.
Ну, а перстень – никому.

Боратынского подошвы
Изумили прах веков,
У него без всякой прошвы
Наволочки облаков.

А еще над нами волен
Лермонтов, мучитель наш,
И всегда одышкой болен
Фета жирный карандаш.

А вот вариант Л. Ф. Кациса:

Дайте Осипу стрекозу,
Догадайтесь, почему!
Коле Гумилеву – розу,
Ну, а перстень – Никому!

Маяковского подошвы
Раздражают прах веков,
У него без всякой прошвы
Наволочки облаков.

А еще над нами волен
Хлебников мучитель наш,
И всегда одышкой болен
Пастернака карандаш.

Молодой тогда исследователь (1990 год) поменял поэтов золотого века на поэтов века серебряного. Почему «Дайте Осипу стрекóзу»? Только потому, что у Мандельштама образ стрекозы играет большую роль.

НикТо – псевдоним Иннокентия Анненского. Маяковский – понятно: «Облако в штанах». «Пастернака карандаш» кажется мне менее убедительным, чем «Фета жирный карандаш»: «Фет» по-английски – fat, поэтому и «Фета жирный карандаш».

Но как происходит процесс шифровки и дешифровки смыслов в «обыденной жизни»? Это можно продемонстрировать при помощи трансактной модели Эрика Берна, которая во многом совпадает с нашей триадой. Наш Продюсер соответствует берновскому Родителю, Режиссер – Взрослому, Актер – Ребенку. Ясно, что Взрослый часто может вести себя, как Ребенок, а Ребенок успешно может играть роль Родителя. В новой модели реальности это усложнено тем, что там нелокально и текуче. Например. В традиционной модели реальности у меня есть жена, которая согласно психоанализу репродуцирует роль моей матери. А что происходит в новой модели реальности? Жена может превратиться в кого угодно. Ср. следующий фрагмент из повести Гоголя «Иван Федорович Шпонька и его тетушка»: