Новая методика обольщения

— Хорошо. Верю тебе безоговорочно: ты ведь почти медиум со своим чутьем на все потустороннее. Давай переместимся в другое место, — тем более уже темнеет. Здесь в самом деле, становится неуютно. Что-то мне не хочется увидеть призрак безутешной Евангелины и услышать ее стенания. Может, пойдем обратно?

Кивнув, Сандра принялась шарить ногами по траве в поисках туфель. Курт наклонился и, испытывая ни с чем не сравнимое удовольствие, сам осторожно обул ее миниатюрные теплые ножки. Над выпирающей косточкой он заметил небольшую царапину.

— Ты чуть-чуть поранилась, Санни. Наверное, об траву.

— Нет. Это хозяйский кот. Он беспредельно мерзкий, и бесстыжий. Держится так, словно все люди — пыль под его жирными лапами.

— Негодяй… А вообще-то я завидую животным. Они ведут себя естественно и свободно, у них не бывает комплексов, они не ограничены правилами хорошего тона. Едят, спят, любят друг друга, как хотят. И что самое интересное, они неизменно красивы в этой непосредственности. А нам все время приходится думать: какую позу принять, что надеть, как полюбезнее, улыбнуться, чтобы произвести наиболее выгодное впечатление.

— Издержки эволюции. А каким зверем ты хотел бы быть?

— Волком или лисом. А ты?

— Не знаю… Белой мышкой с синим бантиком на хвосте. Тебе не нравится быть рабом условностей?

— Условности — это норма, а норма привычна, мы с младенчества существуем внутри нее и дышим ею, как воздухом. Но ведь это нелепое рабство проявляется во всем. Если, например, мужчина начинает ухаживать за женщиной, оба знают, чем все закончится. Но они не перейдут к главному, пока не обменяются определенным набором ритуальных слов и не проведут ряд неизбежных церемоний.

Сандра остановилась и принялась вытряхивать из туфли попавший туда камешек.

— По-моему, в наших отношениях наблюдается переизбыток церемоний. Будь наша воля, мы бы перешли к главному еще в апреле. Сейчас мы идем к тебе?

Разумеется, он вел ее к себе: гостиница уже виднелась за деревьями. Но извечная прямолинейность, свойственная всем представительницам семейства Драгич, на сей раз, застала его врасплох: он замер с открытым ртом, развел руками, а потом, растерянно улыбнувшись, кивнул.

Уже у себя, в гостиничном номере, Курт вдруг понял, что предварительный обмен некоторым количеством слов воистину необходим существам, стоящим на высшей ступени эволюции: торопливо стаскивая с Сандры дешевые побрякушки и бросая их на журнальный столик, он, заикаясь от нетерпения, поинтересовался:

— Санни, ты понимаешь, почему я ни разу не позвонил тебе за эти два месяца?

— Да…

— Ты хоть веришь мне?

— Да…

— Я не хотел… создавать такую ситуацию… Но я влюбился в тебя сразу же, с первого взгляда… До судорог влюбился… Голову потерял, пошел ко дну камнем… Ты, не считаешь меня подлецом?

— Нет…

— Ты ведь не думаешь, что я просто… регулярно прибегаю к какому-то стандартному набору уловок?

— Нет… Курт, а ты знаешь, почему мы встретились в книжном магазинчике?

— Нет, — пробормотал Курт, расстегивая пуговицы на ее платье — к счастью, их было немного.

— Это не просто совпадение…

— Да, да, — приглушенно отозвался он, стаскивая с себя футболку.

— Ну, хорошо… Я скажу потом…

Она встала на кровати на колени — алебастровая, тонкая, похожая на пламенеющую свечку — и потянула его к себе.

— О каком совпадении ты хотела сказать? — спросил Курт около часа ночи. Сандра лежала щекой на его ладони, щекоча пальцы ресницами.

— Ты правильно делаешь, что завидуешь своему дорогому шефу Алану. У него действительно поразительная жена. Она позвонила мне неделю назад…

— Дорис? Тебе?! Вы же незнакомы!

— …Вот заодно и познакомились… и сказала, что нам с тобой просто необходимо встретиться, что нечего валять дурака, страдать из-за каких-то ложных комплексов и позволять времени безвозвратно ускользать. Она многое сказала — очень верно по существу. Потом она сообщила, что семнадцатого и восемнадцатого в Грейвенхерсте будет конференция, и она попросит мужа делегировать именно тебя, Курт. И неплохо бы и мне оказаться в городе в эти дни. Я позвонила приятельнице — я же помнила, когда у ее сына день рождения, — и она меня пригласила. Вот так.

— А если бы мы не встретились в том магазине?

— Встретились бы в другом месте. Я бы тебя нашла.

— Ну и ну… Я всегда называл Дорис настоящей феей. Чем же ее отблагодарить? А-а, знаю. Ты станешь учить ее девочку играть на пианино, когда та подрастет.

— Но ведь я живу в другом городе.

— Когда девочка подрастет, ты уже будешь жить в Эшфорде.

— Думаешь?

— А как же иначе? Ничего другого я не допущу. Более того: к тому времени ты уже освоишься, разузнаешь все местные сплетни. Дорис тебя и просветит. Вы наверняка подружитесь и будете на пару перемывать кости знакомым дамочкам… В конце концов, эшфордским детям тоже не мешает привить любовь к классической музыке. Разве нет?